Семь красавиц - [31]

Шрифт
Интервал

Корни всех других стремлений подрубил в себе,
Ради правды жил и счастлив был в своей судьбе.

Завершение дел Бахрама и исчезновение его в пещере

Нанизавший лалы нити повести нетленной,
Что немолчным наполняет звоном слух вселенной.
Так сказал: «Когда семь башен, с чашами вина,
Перед шахом заключили сказок круг сполна,
Разум в куполе, что замком был его уму,
О летящем своде мира подал весть ему:
«Мудрый, удались от капищ идольских земли!
Убегай уничтоженья: вечному внемли!»
Этот голос у Бахрама дух воспламенил.
Шах от сказки и обмана взоры отвратил.
Видел: свертывают звезды бытия ковер,
Золотые своды замков превращая в сор.
Он семь куполов отвеял от очей, как сон;
В дальний — к куполу иному — путь собрался он.
Ведь один тот купол тленьем будет пощажен;
В нем до дня Суда правдивый дремлет, опьянен.
Семерых седых мобедов шах призвать велел,
Семь дворцов семи мобедам передать велел;
Вечный пламенник под каждым сводом засветил;
В храмы пламени жилища страсти превратил.
Стал шестидесятилетним старцем властелин;
Забелел в кудрях-фиалках седины жасмин.
Стал служить Бахрам, как богу, истине одной,
И чуждался неизменно радости земной.
Но однажды, чуждым ставший ловле и пирам,
С избранными на охоту выехал Бахрам.
Но не ловля, не добыча в степь царя влекла:
Сделаться добычей неба — цель его была.
Рать рассыпалась по степи. Каждый повергал
Или гура, или ланя. Лишь Бахрам искал
Одинокую могилу для жилья себе.
Убивал порок и злобу бытия в себе.
Не охотился на ланя, в лани — зло таится...
В солонцах, где лань к потоку в полдень не стремится 
Вдруг онагр, резвей, красивей прочих, в облаках
Пыли показался, — мчался в сторону, где шах
Ждал его. Он понял: этот ангелом хранимый
Зверь — ему указывает неисповедимый
Путь в селения блаженных. Устремил коня
За онагром. И могучий — с языком огня
Схожий легкостью и мастью — конь его скакал
По пескам, глухим ущельям, средь пустынных скал.
Конь летел, как бы четыре он имел крыла.
А охрана у Бахрама малая была, —
Отрок или два — не помню. Вот — пещеру шах,
Веющую в зной прохладой, увидал в горах.
Кладезем зиял бездонным той пещеры зев.
И онагр влетел в пещеру; шах вослед, как лев,
В щель влетел, в пещере ярый продолжая лов;
Скрылся в капище подземном, словно Кей-Хосров.
Та пещера стражем двери стала для Бахрама,
Другом, повстречавшим друга в тайном месте храма.
Вдруг обвал пещеры устье с громом завалил
И Бахрамову охрану там остановил.
И хоть поняли: в пещеру эту нет пути,
Но обратно не решались отроки идти.
Вглядывались в даль степную, тяжело дыша, —
Не пылит ли войско в поле, шаху вслед спеша
Так немалое в тревоге время провели.
Наконец к ним отовсюду люди подошли,
Увидали: вход в пещеру камнем заслонен
И в мозгу змеи — змеиный камень заключен.
Отроки им рассказали все, что знали сами;
Как Бахрам влетел в пещеру, как потом камнями
Завалился вход. Не верил отроков словам
Ни один: «Глупцы-мальчишки вздор болтают нам!
Как слоноподобный телом богатырь Бахрам
Поместился в щель, где впору жить одним кротам?»
И не ведали, что, вещий увидавши сон,
В Индостан ушел скучавший на чужбине слон.
Он — слону подобный силой — скован роком был,
А расторгнуть цепи рока нет под солнцем сил.
Но чтоб местопребыванье шахское узнать,
Плетками юнцов несчастных начали стегать.
Громко закричали слуги, плача и божась,
Вдруг, как дым, из той пещеры пыль взвилась, клубясь
И раздался грозный голос: «Шах в пещере, здесь!
Возвращайтесь, люди! Дело у Бахрама есть».
Но вельможи отвалили камни и зажгли
Факелы и в подземелье темное вошли.
Видят: замкнута пещера в глубине стеной.
Много пауков пред ними, мухи — ни одной.
Сотню раз они омыли стену влагой глаз.
Шаха звали и искали сто и больше раз
И надежду истощили шаха отыскать.
И о горе известили государя мать.
И перед пещерным зевом стали, как змея,
Вереницею, в безмолвье реки слез лия.
И, истерзанная скорбью, мать пришла Бахрама.
И она искала сына долго и упрямо;
Сердцем и душой искала, камни взглядом жгла,
Розу под землей искала — острый шип нашла.
Кладезь вырыла, но к кладу не нашла пути;
В темном кладезе Юсуфа не могла найти.
Там, где мать, ища Бахрама, прорывала горы,—
До сих пор зияют ямы, как драконьи норы.
И пещерою Бахрама-Гура до сих пор
Это место именуют люди здешних гор.
Сорок дней неутомимо глубь земную рыли.
Уж подпочвенные воды в ямах проступили
Под лопатами, но клада люди не нашли.
Небом взятого не сыщешь в глубине земли.
Плоть и кость земля приемлет, душу — дар небесный —
Небеса возьмут. У всех, кто жив под твердью звездной,
Две есть матери: родная мать и мать-земля.
Кровная лелеет сына, с милым все деля;
Но отнимет силой сына мать-земля у ней.
Двух имел Бахрам богатых сердцем матерей,
Но земля любвеобильней, видимо, была:
Так взяла его однажды, что не отдала
Никому, ни даже кровной матери самой!..      
Разум матери от горя облачился тьмой.
Жар горячечный ей душу иссушил, спалил.
И тогда старухе голос некий возгласил:
«О неистовствующая, как тигрица, мать!
Что несуществующего на земле искать?
Бог тебе на сохраненье клад когда-то дал;
А пришла пора — обратно этот клад он взял.
Так не будь невежественна, не перечь судьбе,
С тем простись, что рок доверил временно тебе!

Еще от автора Низами Гянджеви
Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Любовная лирика классических поэтов Востока

В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.


Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Рубайат Омара Хайяма

Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.


Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Сокровищница тайн

“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.