Семь красавиц - [28]

Шрифт
Интервал

«Не пора ли уж?» — спросил он. — «Да, пора сейчас!»
«Будешь ли моей?» — «Конечно!» — молвила она.
«Скоро ль?» — «Скоро», — отвечала юная луна.
Дальше сдерживать желанье не имел он сил.
Скромность он свою утратил, стыд свой погасил.
Как она свой чанг, за кудри гурию он взял.
Обнял стан ее и к сердцу горячо прижал.
Целовать он начал страстно сладкие уста —
Раз, и десять раз, и двадцать, и еще до ста.
Поцелуи распалили вожделенье в нем,
Запылала пуще жажда наслажденья в нем.
Он целебного напитка захотел испить,
Он живой воды в потоке захотел добыть.
Скажешь ты, что на онагра черный лев напал,
Всеми лапами онагра мощными подмял.
Но беседка эта ветхой, дряхлою была
И под тяжестью двойною трещяну дала.
И обрушилась внезапно, с треском развалясь.
Так не кончилось их дело дурно в этот раз.
Он раскаянья избегнул, хоть и был смущен.
Прянула она направо, а налево—он.
Чтобы люди их увидеть вместе не могли,
Вмиг они разъединились, в стороны ушли.
Скрылся юноша в чащобе лиственных купин;
Тосковал он и томился горько там один.
И к подругам воротилась тюркская луна,
Хмуря брови, сожалений искренних полна.
Музыкантшей и певицей девушка была;
Села грустная — ив руки чанг она взяла.
И из струн исторгла звуки. И у ней сама
Песнь сложилась, что влюбленных свесть могла б с ума:
«Пусть поет, рыдает чанга моего струна
Всем, кто болен тем недугом, чем и я больна.
Кто влюблен, тот в сердце носит тягостный недуг,
Я больна, неразделенной мукой я полна!
О, доколь скрывать я стану жгучую любовь?
Горе мне! — я говорю вам. Да — я влюблена!
Разума меня лишает, мучит страсть меня.
Нет терпенья мне. Любовью я опьянена.
Хоть влюбленных презирает этот злобный мир,
Но раскаянье?.. Об этом даже мысль грешна!
Грех раскаиваться в сильной, искренней любви!
Я раскаиваться в страсти сердцем не вольна.
Только тот влюблен, кто душу за любовь отдаст.
В мире истинным влюбленным гибель не страшна!»
Так она, в газели страстной сетуя судьбе,
Всю невольно разболтала правду о себе.
Те два перла, что держали нить в своих руках,
Смысл сокрытый понимали в песнях и стихах.
Поняли они, что грустен юноши удел,
Что меж ними там разлуки ветер пролетел.
И они нашли Юсуфа бедного того, —
Словно Зулейха, вцепились вновь они в него.
Повели они расспросы — что произошло?..
Рассказал он все, как было. Горе их взяло,
Что расставленные ими сети порвались.
И налаживать все дело вновь они взялись.
«Ночевать в саду придется нам сегодня всем.
Мы займемся лишь тобою, более — ничем.
А придумать уж сумеем повод мы любой, —
Никого мы не отпустим ночевать домой.
И наедине ты будешь вновь с луной своей.
И бери в свои объятья ты ее смелей!
Обнаруживает белый день дела людей, —
Все скрывает ночь завесой темною своей».
Так сказали и расстались эти девы с ним.
И скорей пошли к подругам молодым своим.
Только ночь куницей черной скрыла наконец
Вечер — красный, как буртасский   шелковый багрец,
Только солнца гвоздь укрылся за чертой степей
И зажглась кольчуга ночи тысячей гвоздей,
Исполняя обещанье, девы те пришли
И хозяину тюрчанку-пери привели.
Тополь жаждущие корни окунул в волну,
Солнце знойное настигло робкую луну.
Рядом — гурия, и больше никого кругом, —
Тут пещерный бы отшельник согрешил тайком
Юношу любовь палящим вихрем обвила,
От желания в кипенье кровь его пришла.
То, о чем не подобает разговор вести,
Говорю тебе, читатель; бог меня прости.
С нею он свое желанье утолить хотел,
Он жемчужину рубином просверлить хотел.
Кошка дикая по ветке кралась той порой,
Наблюдая за мышиной земляной норой.
Кошка прыгнула и с шумом вниз оборвалась,
А влюбленным показалось, что беда стряслась,
Что неведомым несчастьем угрожает ночь...
И, вскочив, они в смятенье убежали прочь.
Бросили они друг друга, шума устрашась.
Посмотри: опять лепешка их недопеклась.
Грустная — к своим подругам девушка пришла,
Полная тоски сердечной, чанг она взяла
И запела песню, струны трогая рукой:
«Снег растаял. Аргаваны расцвели весной.
Горделиво стан свой поднял стройный кипарис,
И со смехом вкруг ограды розы обвились.
Соловей запел. Веселья вспыхнули огни.
И базара наслаждений наступили дни.
И садовник сад украсил, радующий взгляд.
И державный шах явился, осмотрел свой сад.
Чашу взяв, вина из чаши он испить решил.
Но упал внезапно камень, чашу ту разбил.
О, ограбивший мне сердце! Множишь только ты
Муки сердца. Дать мне радость можешь только ты.
Я стыжусь тебе признаться, как терзаюсь я,
Сердце без тебя уныло, жизнь темна моя!»
Знающие тайну лада этих грустных слоч
Тайну пери вновь узнали из ее стихов.
И печалясь и вздыхая, двинулись опять
Эти девы в чащу сада — юношу искать.
Словно вор, укравший масло, страхом удручен,
Возле брошенной сторожки притаился он.
Там, где ивы нависали низко над ручьем,
Он лежал в глубокой муке, наземь пав лицом.
Еле-еле отозвался он на голос их,
Пораженный этим градом неудач своих.
Две наперсницы в тревоге повели расспрос,
И в досаде были обе чуть ли не до слез.
Но подумали: «Не поздно! Еще длится ночь...»
И пошли, чтобы влюбленным в деле их помочь.
Успокоили подругу, что, мол, нет беды...
И цветку послали кубок розовой воды. 
Вот к возлюбленному пери та явилась вновь,

Еще от автора Низами Гянджеви
Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Любовная лирика классических поэтов Востока

В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.


Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Рубайат Омара Хайяма

Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.


Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Сокровищница тайн

“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.