Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера - [5]

Дверь на кухню распахнулась и вошел парень лет семнадцати с длинными светлыми волосами, собранными в конский хвост. Мешковатая серая футболка на нем явно переживала свои последние дни, драные джинсы тоже, но очки были дорогие, явно не пластик. Был он намного выше меня, широк в плечах и скорее всего занимался спортом. В потенциальные противники я бы его записывать не торопился — хотя мне и периодически сносит башню, определенная доля здравого смысла во мне живет.

Он мельком оглядел меня и направился к холодильнику.

— Питер Чейс, — сказал он, подсаживаясь рядом с пакетом молока, огромной тарелкой овсяной каши от которой меня перекосило, и кружкой чая, на которой была изображена подмигивающая и постепенно раздевающаяся девица. Я пожал протянутую руку, мимолетом удивившись тому, что ладонь у этого субъекта, похожего на помесь неформала, живущего под скамейкой в Централ-Парке и наследника какой-нибудь европейской королевской семьи, узкая и сухая, а пальцы похожи на пальцы пианиста или хирурга.

Или карманника, не так ли, Рихтер?

— Чарли, — представился я. Называть фамилию или нелепое второе имя я не стал. А вот фамилия Чейс мне что-то напоминала, что-то неуловимое, вроде прочитанного когда-то рассказа, или услышанной давным-давно мелодии. Но спрашивать не стал — не то чтобы было не интересно, но каждый волен рассказывать о себе ровно столько, сколько считает нужным. Но похоже этот Питер Чейс то ли был словоохотлив, то ли абсолютно беспечен.

— Чарли и всё? — спросил он, улыбаясь. — Обычно новички рассказывают о себе чуть побольше.

Я пожал плечами: о чем рассказывать этому юному интеллектуалу? Вряд ли Питер Чейс понял бы хоть часть того, о чем я мог рассказать, так же как и я не пойму того, что волнует его. Хотя, несмотря на претенциозность названия Школы для одаренных детей и подростков, "Новый Дом" все же был интернатом, а значит, родителей у этого Чейса не было.

— Чарли Рихтер, — все же назвался я после минутной заминки. Реакция оказалась ожидаемой:

— Рихтер? — парень посмотрел на меня с чуть большим интересом, — Шахматы? Прошлогодний чемпионат среди юниоров?

Черт тебя побери Дик Риди, в очередной раз подумал я. Шахматы — это была его идея. В секции я правда прозанимался ровно три месяца (на большее ни у меня, ни у тренера не хватило сил), бросил, свалив из очередного приюта, а на чемпионат попал самым простым мошенничеством, решив срубить немного денег с призовых. Денег, кстати, так и не дождался. А сама победа меня особо не радовала: не то чтобы я не люблю побеждать, просто…

Просто я не люблю побеждать нечестно.

На этой мысли я скривился бы окончательно, если б не Питер.

— Если хочешь, — сказал он, видимо угадав мой настрой, — я расскажу тебе о школе.

Не знаю, что послужило причиной — то ли явное дружелюбие моего нового знакомца, то ли давешний забавный эпизод с девчонкой, но я согласился.

Пока Питер рассказывал мне о "Новом Доме", я с трудом удерживался от желания немедленно направиться в Нью-Йорк, вломиться к Риди в кабинет, взять его за воротник и методично встряхивать его до тех пор, пока Дик не осознает какую глупость он совершил. Но поскольку до Нью-Йорка было пять часов езды, а от школы до шоссе надо было идти пешком еще пару часов, то я решил перенести месть на более поздний срок.

Питер был прирожденным рассказчиком, умеющим перенести слушателя в те события, о которых он рассказывал, и я почти видел как и кто строил эту школу. Случилось это после Второй Мировой, когда многие дети остались без родителей. То была эпоха технического взрыва, первых космических полетов и экспериментов с атомным оружием. Какому-то умнику из военных пришла в голову мысль не париться с поиском талантливых ученых, а растить их самим, отбирая из сирот по всему континенту. Шли годы, "холодная война" закончилась, закончился и эксперимент — интернат стал ведомством Министерства образования, а не военным, но сюда по-прежнему везли одаренных детей и подростков, давали здесь фактически университетское образование, а из выпускников этого заведения девять человек стали Нобелевскими лауреатами. Уже учась здесь, школьники публиковали свои исследования в самых элитарных научных изданиях мира и занимались собственными разработками.

— Я, например, изучаю геометрию космоса, — поделился Питер, — Ну и так, по мелочи. А Джой — это моя сестренка — гений математики и физики.

Наверное, на этом месте мне следовало съязвить по поводу ботаников, которые жизни не нюхали, но я промолчал. Во-первых, потому что Питер был мастером спорта по легкой атлетике, а следовательно уже не ботаником, а во-вторых, потому что вспомнил наконец где я слышал фамилию Чейс.

Это случилось лет шесть назад. Луна-Сити.

Как так вышло, что первый внеземной город, гордость наших и русских ученых, Луна-Сити, был захвачен чертовыми террористами не понятно какой национальности — хрен его знает. Писали, что те, кто строил лунный город, больше заботились о том, чтобы опасность не пришла от природы, и совсем позабыли про человеческий фактор. Судачили, что администрация Луна-Сити ни черта не была готова к нападению, и оборону держали жители — в основной своей массе ученые и исследователи. В общем, пираты захватили город и продержались там пять недель. А когда с Земли пришли на подмогу, большее количество людей уже было мертво или считалось пропавшими без вести.