Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны - [149]
Несколько минут Тина впустую трезвонила у парадной двери. Потом догадалась: отпустила кнопку звонка, прислушалась. Жужжал новостями телевизор, но сквозь эти звуки Тина уловила глухой стук. Обежав дом, она с черного хода вломилась прямо в кухню. О приеме Геймлиха Тина не ведала, зато умела работать кулаками и обладала бычьей силищей – в Антонио уродилась. А главное – Тина не растерялась. У нее и мысли не мелькнуло, что она неправильно будет действовать. Короче, Тина принялась бить Стеллу в грудь. Несколько ударов под дых – и куриная кость вылетела из Стеллиного горла.
Лежа животом на кухонной раковине, Стелла делала трудные вдохи-выдохи. Зубы были синевато-лилового оттенка – их окрасило виноградное вино.
– Тина, – простонала Стелла. – Тина, я чуть не умерла.
– Знаю. Давненько этого с тобой не случалось.
Разумеется, пассаж, прямо сейчас ожидающий читателя, не претендует на истинность. Это чистой воды фантазия. Сама я в призраков не верю и уж точно не рассчитываю, что в них поверит читатель. И все-таки прошу набраться терпения и допустить, что по смерти маленькой девочки кое-что осталось, некий, так сказать, осадок. Не может ли этот «осадок» – материальный или существующий лишь в материнском воображении – преследовать осиротевшую мать? Пойдем дальше, будем смелее – назовем «осадок» более привычным словом – «призрак»; предположим, что он никуда не улетел, остался, незримый, со скорбящей матерью; что, бесплотный, жаждет прильнуть к мягкой и теплой материнской груди. Не изноется ли крошечное слабое сердечко, когда мать, вроде бы безутешная, заменит свою первую девочку – второй; даст ей то же имя, изольет на нее ласки, которых не успело вкусить первое дитя, и станет уповать на эту, вторую, со всем материнским жаром? Пусть читатель задумается, каково оно – умереть задолго до срока и наблюдать, как все, предназначенное тебе в жизни, получает сестра, носящая твое имя, сестра, чьи совершенства лишь подчеркивают, что сама ты была черновой версией?
Я не прошу читателя поверить в призраков или бессмертные души, которым отказано в райском блаженстве за то, что они не смирились с горем или суть одержимы завистью; о нет, я не прошу верить в это, поскольку сама не забиваю этим голову. Но вдруг сила человеческой веры способна вдыхать жизнь даже в образы и понятия, на веру принятые? Вдруг напитанные нашей верой, воображаемые сущности обретают над нами власть, а следом за властью – и самую жизнь? Ибо что есть вера, если не жажда верить?
Теперь представьте, что маленький призрак отслеживает каждый шаг своей сестры-тезки, проживающей жизнь, не ей предназначенную. Призрак видит, что эта, его заменившая, становится красавицей и умницей, что ее обожают, балуют, добиваются ее расположения, клянутся ей в любви. Удивительно ли, что призрак проникается завистью и ненавистью к сестре, как должное принимающей великие милости судьбы, а то и брезгующей ими? Не станет ли Стелла Вторая врагом для маленького призрака? Не захочется ли призраку сбить с нее спесь, научить ценить жизнь и почаще задаваться вопросом, а заслужила ли она (и если да, то чем конкретно) и само земное существование, и благосклонность фортуны? Приняв все это во внимание, подумайте: а не «уроки» ли маленького призрака, не эти ли яростные, спонтанные, почти неправдоподобные атаки, собственно, и сформировали характер Стеллы Второй? Не они ли внушили ей упрямство, наделили бойцовскими качествами вечной одиночки? Не они ли поставили барьер между Стеллой Второй и естественным стремлением любить и быть любимой, открывать душу себе подобным и пользоваться, как все нормальные люди, чужими жилетками для облегчения души собственной? Ведь именно этого жаждала и не могла получить Стелла Первая. И вот, после полувека безуспешных попыток поквитаться, она, питаемая верой Стеллы Второй, наконец-то измыслила надежный способ.
Мне понятно, почему Стелла Первая ненавидела Стеллу Вторую. На ее месте любого зависть обуяла бы. Мало того, что судьба вообще допустила заместительницу, так еще эта заместительница столь щедро одарена! А ведь двум Стеллам враждовать не пристало. Наоборот: им бы надо было сделаться союзницами, объединить усилия в борьбе с общим своим отцом, который отнял, пусть разными способами и в разные сроки, у обеих самое дорогое – жизнь; которому в голову не пришло раскаяться; который терзал Ассунту, любимую обеими Стеллами больше всего и всех на свете. Полвека назад Антонио Фортуна убил Стеллу Первую, убил быстро – принесенной с войны испанкой и отказом вызвать врача. Четверть века назад он отнял жизнь у Стеллы Второй, побоями сломив ее волю и уготовив ей судьбу, которая страшила Стеллу больше самой смерти. Этого ему показалось мало: старый Антонио Фортуна продолжает любимое занятие – рушит жизни маленьких девочек.
Так зачем Стелле Первой убивать Стеллу Вторую? Не логичнее ли направить ярость на Антонио?
Перейдем же к следующей картине, уважаемый читатель. Стелла Вторая скорчилась на полу, слабеющей рукой бьет себя в грудь – словом, кончается. Тут-то до Стеллы Первой и доходит некая мысль. Покуда Тина, их младшая сестричка (какая удача, какое счастье, что она всегда рядом в трудную минуту!), покуда Тина, говорю я, выколачивает из Стеллиной глотки дурацкую куриную кость, Стелла Первая, вечное дитя, всерьез задумывается. Ее заместительница час назад размахивала ножом; нет бы ей, Стелле Первой, подсобить, задействовать свои потусторонние силы! Тогда бы они, две Стеллы, две сестры, избавили бы этот мир от гнусного растлителя. У одной-то Стеллы духу не хватило. Стелла Первая ощущает пульсацию в том месте, где у живых находится сердце. Тина ведет Стеллу Вторую в спальню, а Стелла Первая в кои-то веки лишает сестер своего незримого, но ощутимого присутствия. Сгусток яростной энергии, она устремляется к дому номер 4, проходит сквозь стену, отделанную алюминиевым сайдингом (призрак она или кто, в конце-то концов?), и оказывается в комнате Антонио Фортуны. Стелла застает своего отца спящим и, вероятно, видящим паскудные сны; с досадой отмечает про себя: даже после таких событий старый хрыч не мается бессонницей.
Когда Карла и Роберт поженились, им казалось, будто они созданы друг для друга, и вершиной их счастья стала беременность супруги. Но другая женщина решила, что их ребенок создан для нее…Драматическая история двух семей, для которых одна маленькая девочка стала всем!
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молодой писатель ненадолго возвращается в родную Колумбию из Европы, но отпуск оказывается длиннее запланированного, когда его беременная жена попадает в больницу. Пытаясь отвлечься от тревоги, Хуан бродит по знакомым улицам, но с каждым шагом Богота будто затягивает его в дебри своей кровавой истории, заставляя все глубже погружаться в тайны убийств, определивших судьбу Колумбии на много лет вперед. Итак, согласно официальной версии, 9 апреля 1948 года случайный прохожий застрелил Хорхе Элесьера Гайтана, лидера либеральной партии, юриста и непревзойденного оратора.
Лотта Бёк – женщина средних лет, которая абсолютно довольна своей жизнью. Она преподает в Академии искусств в Осло, ее лекции отличаются продуманностью и экспрессией. Когда студент-выпускник режиссерского факультета Таге Баст просит Лотту принять участие в его художественном проекте, Лотта соглашается, хотя ее терзают сомнения (шутка ли, но Таге Баст ею как будто увлечен). Съемки меняют мировосприятие Лотты. Она впервые видит себя со стороны. И это ей не слишком нравится.
В Канзасе лето жарче обычного. Красный кабриолет мчится по шоссе. Из здания заброшенной скотобойни течет кровь. В тенях виднеется чей-то зловещий силуэт. Подростки хотят изменить свою жизнь. Из подвала доносятся вопли. Рождаются мечты о славе, разбиваются другие. Юная Хейли готовится к турниру по гольфу в честь своей рано ушедшей матери. Норма, оставшись одна с тремя детьми в доме, затерянном среди полей, старается сохранить мир в семье. Герои, каждый по-своему, оказываются в ловушке, из которой они будут пытаться вырваться любой ценой.
Спустя два десятка лет из-за смерти отца Бергльот возвращается в лоно семьи. Три сестры и брат собираются за одним столом из-за спора за наследство, которое, как они считают, поделено совершенно несправедливо. Однако конфликт куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Почему старшие дети получили гораздо меньше, чем младшие? Чем Бергльот и ее брат провинились перед семьей? Многогранный, оставляющий горькое послевкусие роман Вигдис Йорт завораживает своей непередаваемой скандинавской атмосферой и беспощадным, почти шокирующим сюжетом.