Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны - [140]
Заплаканная Берни встретила Стеллу в прихожей, с порога всхлипнула:
– Мама! Бабушка умерла!
Бернадетта не любила ни вранья, ни розыгрышей. Не была она и бестолковой. Но Стелла почему-то решила, дочь либо врет, либо разыгрывает ее, либо что-то путает. Полчаса понадобилось Берни, чтобы втолковать матери страшную истину. Разговор походил на верченье в беличьем колесе, под конец Стелла разразилась нервным смехом. Надо же, какая упрямая у нее дочь, вот втемяшила себе в голову чушь какую-то! Болен Антонио, а не Ассунта, это во-первых. Во-вторых, Ассунте всего-то шестьдесят девять. В-третьих, и в-главных, она никогда не упала бы замертво у старшенькой за спиной; она дала бы подготовиться.
А потом до Стеллы дошло. И свет для нее померк.
Поминки перед погребением, бдение у гроба помнились Стелле как страшный сон. Слишком многие любили Ассунту; любовь была слишком сильна, а потеря – слишком неожиданна. Присмирели даже Стеллины бандиты в своих пиджачках с полупротертыми локтями, в дешевых, неумело повязанных галстучках. Маленький дьяволенок Арти все четыре часа (именно столько времени к Фортунам шли друзья, родственники, соседи) проплакал, причем в манере своей покойной бабушки – слезы размером с горошину беззвучно катились по круглым щечкам, пятнали шелковый галстучек.
Стелла бдеть у гроба не пошла. Не в том она была состоянии, чтобы принимать соболезнования. Она и похороны-то еле выдержала. За сорок пять лет ни единой слезинки – даже когда первенца в могилку опускали; а тут как прорвало. Раньше казалось, Стелла весь мир в кулаке держит; теперь выяснилось, что она даже себя не контролирует. Рыдала истерически, по-детски совсем, сотрясалась всем телом, так что ребра ныли. Горло сорвала на криках – во рту стал ощущаться вкус крови. Остановиться не могла, задавалась вопросом: может, призрак Ассунты ее терзает? Потому что Стеллина не в меру эмоциональная мать слезами любое горе горькое смывала. Но только не это – наигорчайшее.
В спальне Стелла закрыла жалюзи, навалила на голову одеяло. Не ела и даже воды не пила. Не ходила в туалет – нечем было, из-за обезвоживания. Спальня пропиталась запахами шелушившейся кожи, слез, немытых волос.
В те черные дни Стелла вспоминала, как Ассунта отреагировала на бегство Луи и Куинни. Окровавленные волосы, рвотная лужа, перемазанные фекалиями стены вставали перед мысленным взором. Мать тогда уподобилась животному, и Стеллу это шокировало. Не должны люди так себя вести, это варварство, думала тогдашняя Стелла. Теперь она все поняла. Жаль, что ей самой не дано исторгнуть горе из кишок, выдрать с мясом. Стелла привыкла считать себя сильной, а тут выясняется, что истинной силой обладала Ассунта. Вот кто себя контролировал! Стелле, увы, не дано элементарного – способности изгонять собственных демонов.
Рана оказалась из тех, что не подлежат врачеванию. Стелла так и не смирилась с утратой. Ни проблеска надежды на избавление и сплошные «больше никогда» – с этих слов начинались теперь едва ли не все фразы. Больше никогда не увидит Стелла заговорщицкой Ассунтиной улыбки, не услышит девчачьего смеха. Больше никогда не посплетничает с мамой на веранде. Больше никогда не учует с порога аромат ее соуса. Больше никогда прохладная ладонь не ляжет Стелле на лоб, а тихий голос не прошепчет заговор от сглаза. Больше никогда Ассунта не погладит старшенькую по плечу, побуждая встряхнуться и проще смотреть на суету мирскую.
Бернадетта еще не видела Стеллу такой. Да и никто не видел.
Бедная девочка пыталась влить Стелле в рот хоть ложку супа, хоть глоток воды. Она и сама плакала, потому что любила бабушку. В своем горе Стелла вдруг поняла, что отдалилась от дочери, что с самого начала была никудышней матерью. Ну и плевать.
– Мамочка! – всхлипывала Берни. – Пожалуйста, не пугай меня!
«Погоди, – думала Стелла, – жизнь еще не так напугает». В окно виднелась часть улицы и дом, в котором больше не было Ассунты. «Жизнь – штука страшная, – развивала Стелла свою мысль. – Человек в ней один-одинешенек. Какая разница – позже Берни это усвоит или прямо сейчас?»
Отныне Стелла прикладывалась к бутылке, когда чувствовала в этом потребность.
Малютку Боба она потеряла и не ведала тогда, справится ли с горем. Потом ушла Ассунта. До смерти матери Стелле и не снилось, что человеку может быть настолько худо.
Разумеется, летом семидесятого ей не снилось также, что буквально через полгода судьба вновь обмакнет кисть в черную краску и нанесет на Стеллино существование дополнительный затемняющий слой. Если конкретнее – Нино погибнет в джунглях далекого Вьетнама. Стелла не знала, что уже видела сына в последний раз – тогда, перед погрузкой на судно «победителей» военной лотереи.
Итак, Ассунта умерла. Тони, полубезумный диабетик-живодер, в счет не шел. Стелла по доброй воле увязала в трясине алкоголизма. На Олдер-стрит рулили вульгарные дочери Джо и отпрыски Кармело с несносными подростковыми ухватками – грубые, вонючие, на рычащих мотоциклах и гремящих, в хлам разбитых машинах.
Стелла все еще ходила с мужем к воскресной мессе и получала причастие, только не молилась. Пробовала, да, – но всякий раз чувствовала себя кем-то вроде городской сумасшедшей, которая в магазине сама с собой разговаривает.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Молодой писатель ненадолго возвращается в родную Колумбию из Европы, но отпуск оказывается длиннее запланированного, когда его беременная жена попадает в больницу. Пытаясь отвлечься от тревоги, Хуан бродит по знакомым улицам, но с каждым шагом Богота будто затягивает его в дебри своей кровавой истории, заставляя все глубже погружаться в тайны убийств, определивших судьбу Колумбии на много лет вперед. Итак, согласно официальной версии, 9 апреля 1948 года случайный прохожий застрелил Хорхе Элесьера Гайтана, лидера либеральной партии, юриста и непревзойденного оратора.
Лотта Бёк – женщина средних лет, которая абсолютно довольна своей жизнью. Она преподает в Академии искусств в Осло, ее лекции отличаются продуманностью и экспрессией. Когда студент-выпускник режиссерского факультета Таге Баст просит Лотту принять участие в его художественном проекте, Лотта соглашается, хотя ее терзают сомнения (шутка ли, но Таге Баст ею как будто увлечен). Съемки меняют мировосприятие Лотты. Она впервые видит себя со стороны. И это ей не слишком нравится.
В Канзасе лето жарче обычного. Красный кабриолет мчится по шоссе. Из здания заброшенной скотобойни течет кровь. В тенях виднеется чей-то зловещий силуэт. Подростки хотят изменить свою жизнь. Из подвала доносятся вопли. Рождаются мечты о славе, разбиваются другие. Юная Хейли готовится к турниру по гольфу в честь своей рано ушедшей матери. Норма, оставшись одна с тремя детьми в доме, затерянном среди полей, старается сохранить мир в семье. Герои, каждый по-своему, оказываются в ловушке, из которой они будут пытаться вырваться любой ценой.
Спустя два десятка лет из-за смерти отца Бергльот возвращается в лоно семьи. Три сестры и брат собираются за одним столом из-за спора за наследство, которое, как они считают, поделено совершенно несправедливо. Однако конфликт куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Почему старшие дети получили гораздо меньше, чем младшие? Чем Бергльот и ее брат провинились перед семьей? Многогранный, оставляющий горькое послевкусие роман Вигдис Йорт завораживает своей непередаваемой скандинавской атмосферой и беспощадным, почти шокирующим сюжетом.