Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны - [138]

– Пенни пропала! Ты ее не видел?

– Пенни пропала? – переспросил Никки с тревогой, однако не открывая сонных глаз. Неизвестно, помнил он о разговоре, когда сестра ушла, или нет. Может, решил, что ему приснилось.

Бернадетту давно ждали на работе, она же чем больше думала о Пенни, тем сильнее волновалась. Определенно собака попала в беду. Возможно, машина ее переехала и она сейчас валяется на обочине, что неудивительно: движение слишком оживленное, не один питомец семьи Маглиери нашел свою смерть под колесами. Берни понимала: призрак раздавленной собаки не отвяжется, пока она не увидит Пенни собственными глазами. Потому что эта псинка у них особенная. Всеобщая любимица, медно-рыжая, с ласковой умной мордочкой.

Берни позвонила в дом Караманико. Никто не ответил. Тетя Тина и дядя Рокко были на работе. Она стала набирать дедов номер. Опять тишина. Не иначе, Антонио отключил телефон. Придется ногами идти.

Дожевав хлеб без ничего, Берни пересекла Олдер-стрит и постучалась в дом номер четыре. Ей не ответили, но дверь оказалась незаперта. Берни вошла.

Тут люди были, да и куда бы им всем сразу деваться? Правда, тишина стояла подозрительная. Тетя Микки с семнадцатилетней Бетти смотрели телевизор, убавив звук до критического минимума. Младшие девочки, наверно, спят, решила Берни. Или во дворе играют.

– Здрасьте, тетя Микки, привет, Бетти. Вы Пенни не видели, случайно?

– Здравствуй, солнышко, – прогундосила Микки со своим кошмарным акцентом. – Твое пенни потерялось?

– Я говорю о собаке. О нашей собаке. Ее так зовут – Пенни. – В телевизоре запел капитан Кенгуру. – Пенни к вам сюда не забегала?

– Нет, солнышко, не было тут собак совсем никаких, – сообщила Микки.

Бетти скользнула по двоюродной сестре пустым взглядом. Почти ровесницы, девочки могли бы дружить, будь у Бетти хоть намек на индивидуальность. Вот она, пожалуйста: в пятницу утром другого занятия не нашла, кроме торчания перед теликом. А ведь вроде как на парикмахершу учится. Правда, от старших Бернадетта слыхала, что у Бетти проблемы с нервами; едва ли она сумеет удержаться на приличной работе.

Впрочем, раз уж Берни пришла, почему бы не спросить деда? Он животных не любит и не понимает, почему дети к ним привязываются. Чтобы доказать, как это глупо, прошлым летом зарезал Стеллину любимую белую козочку, изжарил во дворе и сожрал, усмехаясь. Шокирующий поступок; Берни сто раз, не меньше, обсудила его с подругами. Но если дед Антонио не любит Пенни, это еще не значит, что он ее не видел. Скорее наоборот (тут Бернадетту кольнуло дурное предчувствие) – Антонио как раз и знает наверняка, куда подевалась Пенни.

– Тетя Микки, а дедушка где?

– В своей комнате, солнышко, – отвечала Микки, не сводя глаз с капитана Кенгуру.

Двое – Бернадетта и ее предчувствие – проследовали коридором с желтыми обоями до самой дальней комнаты слева. Отгоняя образы деда, одетого «по-домашнему», Берни постучалась и крикнула:

– Привет! Пенни не видел?

Тони ответил не сразу.

– Плюнь ты на эту сучонку. Небось под машину попала. Поделом. Развели собак, проходу нет.

Что и требовалось доказать. Злобный старый хрыч. А время поджимает…

Берни покинула дом через заднюю дверь, чтобы не прощаться с теткой и двоюродной сестрой.

Позднее, сидя на кассе в ожидании покупателей, она еще раз прокрутила в уме ответ Антонио. И до нее дошло: дед не сказал, что не видел Пенни.

Джо и Микки с детьми жили у Антонио потому, что их хартфордская квартира сгорела дотла еще в шестьдесят седьмом. Имущество было застраховано, но то ли не в нужный срок, то ли с нарушениями – короче, никаких выплат погорельцам не полагалось.

Вообще-то в страховой компании Джо сказали: «Если настаиваете, извольте – проведем расследование. Только имейте в виду: обнаружатся улики, доказывающие умышленный поджог с целью получения страховки, – вам суда не избежать».

– Чего ты боишься, Джо? – спросила Стелла. – Ты ж собственную квартиру не поджигал, значит, инспектор ничего не найдет.

Джо только отмахнулся.

– Да ты знаешь, какое это жулье? Им лишь бы с денежками не расстаться. Упекут в тюрягу за здорово живешь – не охнут.

– Жулье, – повторила Стелла с отвращением. Джо не уловил сарказма в сестрином голосе.

Короче, Джо и его семья остались без крыши над головой. В конце шестидесятых на пике популярности уверенно держалась прическа «под Джона Леннона»; иными словами, народ в парикмахерскую не ломился. Заработка Джо едва хватало, чтобы кормить жену и детей, – а их Микки народила целых пять. Одни девчонки: Бетти на тот момент было четырнадцать, Мэри – одиннадцать, Жанет – девять, Барби – пять, Памеле – три. И почему бы отцу с матерью не выручить его, Джо, с женой и девочками в трудный час?

– Пап, у вас же с мамой целый дом! Две спальни без толку стоят, только пыль собирают, – убеждал Джо. – Пусти нас пожить, а? Ненадолго, только пока деньжат поднакопим на новую квартиру.

Джо не хуже Тони знал, что никакой новой квартиры не будет, поскольку никаких деньжат он не поднакопит. Этого не знала Ассунта; или делала вид, будто не знает. Плакала, умоляла, пилила мужа, пока тот не процедил «ладно». Выдержка у Антонио была уже не та, что в прежние времена, и Ассунта все чаще добивалась своего.