Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает - [15]
В ходе исследований, проведенных на основе нейровизуализации с использованием и фМРТ, и ПЭТ, обнаружились определенные нейронные подсистемы, связанные с процессами моментального забывания[37]. Например, местоположение «хранилища» фонологической петли сведено до задней части теменной доли. И это важный вывод: как мы уже видели, эта часть системы повреждена у пациентов с нарушениями работы головного мозга, страдающих оттого, что их воспоминания мгновенно тают. Другая часть фонологической петли, необходимая для активного повторения данных, поступивших на кратковременное хранение, зависит от нижних областей префронтальной коры левого полушария – в общем-то близко к вышеупомянутой зоне, способствующей сложной обработке информации. Эта же область играет важную роль в производстве речи. Если человек с нормальным мозгом страдает от эфемерности кратковременных воспоминаний, о которой мы до сих пор говорили, – скажем, запамятовал, что хотел сказать, или забыл номер телефона, только что бывший перед глазами, – это, вероятно, произошло потому, что не активировалась данная область префронтальной коры левого полушария. Затем информация теряется из рабочей памяти и оказывается недоступной для дальнейшей сложной обработки в памяти долговременной. Здоровые люди могут свести на нет эффект эфемерности воспоминаний, если направят согласованные усилия на повтор данных и тем задействуют нижнюю левую часть лобной коры. Но тех, чей мозг поврежден, как в случае К. Ф., эфемерность обрекает на бесконечные муки: в их мозге не хватает нужных структур.
Когда минуют первые секунды
Рабочая память и процессы обработки данных – это ключи к пониманию эфемерности, но ими все не исчерпывается. Забудутся ли впечатления быстро или запомнятся на много лет, зависит и от того, что происходит после тех первых нескольких секунд, когда рождается память.
Люди – великие сказочники. Мы любим рассказывать о себе. Размышления и разговоры о пережитом не только помогают осмыслить прошлое, но и меняют вероятность его запомнить. Те эпизоды и случаи, которые мы обсуждаем снова и снова, защищены от эфемерности, по крайней мере частично; те, о которых мы не думаем и не упоминаем, исчезают быстрее. Конечно, впечатления, которые заставляют нас задумываться и обсуждать их многократно, скорее всего, запомнятся в первую очередь. В 1989 г. в районе Залива произошло землетрясение Лома-Приета, и те, кто оказался в эпицентре, так стремились рассказать об этом страшном событии и о своих впечатлениях, что вскоре все уже были по горло сыты бесконечными рассказами: «А тут как затрясется все, а я…» Появилась даже футболка с надписью: «Люди, не надо про землетрясение!»
В «дневниковом эксперименте» Чарлза Томпсона и его коллег в мельчайших подробностях фиксировались те впечатления, о которых студенты чаще всего говорили и думали[38]. Многочисленные лабораторные исследования показали: даже когда вероятная разница в изначальной запоминаемости нам подконтрольна, размышления или разговоры о минувшем событии улучшают его запоминание по сравнению с теми, о которых никто ничего не говорит. Эти выводы имеют прямое значение для борьбы с эфемерностью в повседневной жизни: размышления и разговоры о впечатлениях – один из лучших способов их сохранить.
Эфемерность может усугубляться и тем, что происходит после обработки впечатлений. Рассмотрим уже упомянутое исследование, в котором ученые выясняли, что именно помнят люди из своего обычного рабочего дня. На следующий день их воспоминания были яркими и детальными; спустя неделю – общими описаниями серых будней. Но представьте, будто некоторые, покинув офис в понедельник, уехали на всю неделю в отпуск. Велика вероятность, что по возвращении они будут вспоминать о том, какие события произошли на работе в минувший понедельник, ярче и подробнее, нежели те, кто работал всю неделю. Опыт, похожий на тот, который мы хотим запомнить, создает помехи, ухудшающие память. У тех, кто не уезжает в отпуск, много дел во вторник, среду, четверг и пятницу, и дела эти очень похожи на те, которыми они занимались в понедельник, и, таким образом, помехи существенны. А те, кто едет в отпуск, занимаются совершенно другими делами, которые создают мало помех или вообще их не создают.
Но эфемерность долговременной памяти, вероятно, не полностью обусловлена помехами от аналогичных впечатлений. Информация со временем теряется, даже когда у помех почти нет возможности на нее повлиять. Психолог Гарри Бэрик проверил, насколько хорошо помнят испанские слова те, кто изучал испанский в школе и в колледже[39]. Он проводил тесты в разное время с людьми, которые переставали изучать язык, – одни сразу, другие спустя полвека. Бэрик сообщил, что память на испанскую лексику быстро утрачивалась за первые три года после прекращения занятий; потом потери были незначительны. Утрата памяти в первые годы, вероятно, связана с самопроизвольным разрушением или потерей данных.
