Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает - [16]

Что происходит с теми впечатлениями, которые мы помним спустя день, но не можем вспомнить через год? Исчезают ли они полностью? Или скрываются на фоне, и требуется лишь верный триггер – характерный голос, резкий запах, чтобы они воскресли в памяти вновь? Ученые спорили об этом десятилетиями. Ответ – или, по крайней мере, мой ответ – частичное «да» на оба вопроса. Нейробиологические эксперименты на животных дают все больше доказательств того, что забывание иногда подразумевает в прямом смысле потерю информации. Воспоминания, по мнению большинства нейробиологов, кодируются изменениями в силе нейронных связей[40]. Когда мы обретаем новые впечатления или узнаем новый факт, на стыках-синапсах происходят сложные химические изменения, которые связывают нейроны друг с другом. Эксперименты показывают: с течением времени эти модификации способны рассеяться, а нейронные связи, кодирующие воспоминания, могут ослабевать, – возможно, в соответствии с кривой забывания, о которой впервые сообщил Эббингауз. И если не рассказывать о воспоминаниях, если не усиливать их постоянным восстановлением в памяти, то связи станут настолько слабыми, что отклик в конце концов пресечется.

Впрочем, многие исследования показали и другое: даже утраченную на первый взгляд информацию можно восстановить с помощью сигналов или подсказок, напоминающих нам о том, как мы изначально закодировали впечатления[41]. Но со временем, да если еще и нарастают помехи, она может утратиться до такой степени, что только мощное напоминание сумеет преодолеть неумолимое действие эфемерности и выхватить фрагменты впечатлений из слабеющей сети нейронных связей.

Последний момент ясно отражен в дневнике психолога Виллема Вагенара[42]. Он решил исследовать личные воспоминания и четыре года, каждый день, записывал различные аспекты ярких событий: что, когда и где произошло, кто присутствовал и прочее, что запомнилось. За все четыре года он ни разу не просматривал дневник – и на следующий же день после того, как завершилась фаза записи, начал испытывать себя и исследовать память различными сочетаниями сигналов (в том числе вопросами – кто, что, где, когда?..).

Вагенар выяснил: чем больше подсказок, тем больше у него шансов вспомнить ключевые детали события. Впрочем, многие забывались напрочь, и никакие реплики не могли их воскресить. Увлеченный поисками ответа на вопрос, полностью ли исчез этот опыт из его памяти, Вагенар опросил людей, принимавших участие в десяти «совершенно забытых» им событиях. И каждый раз они сообщали дополнительные сведения, позволившие ему вспомнить детали события!

Исследование Вагенара подводит итог воздействию эфемерности за месяцы и годы: забывание оказалось не абсолютным, а частичным и оставило за собой разрозненные осколки впечатлений. Смутные ощущения знакомства, общее знание о том, что произошло, или отрывочные детали – вот самое частое наследие эфемерности.

Защита от эфемерности

Нам всем хотелось бы помнить больше, чем позволяет эфемерность. Любые усилия против нее должны уходить на получение контроля над тем, что происходит в первые мгновения рождения памяти, когда процессы обработки впечатлений значительно влияют на судьбу новых воспоминаний. На этой истине стоят все общедоступные программы улучшения памяти: они пытаются научить тому, как обрабатывать поток входящих данных. В ряде доступных книг и статей приведены полезные обзоры тех или иных приемов, но чаще всего методика подразумевает некую форму визуальной мнемотехники: если хотите что-то запомнить, уточните сведения и превратите их в яркие и даже причудливые образы[43]. Например, если хотите запомнить мое имя – Дэниел Шектер, – представьте, как вокруг меня ходят львы [44] и плотоядно поглядывают в сторону шахты, куда я надеюсь сбежать.

Образную мнемотехнику впервые открыли греки более двух тысяч лет назад, и теперь ее приемы используют почти все профессиональные мнемоники, когда хотят впечатлить своим мастерством, – запомнить телефонную книгу или имена сотен людей, каждое из которых появляется лишь на несколько секунд. Контролируемые лабораторные исследования тоже ясно показывают: визуальную мнемотехнику могут использовать и обычные люди, чтобы улучшить способность памяти к запоминанию слов, имен и других сведений. Но есть проблема. Многие из образных техник сложны, требуют значительных когнитивных ресурсов, и потому их трудно использовать спонтанно. Сначала, пока вы мысленно создаете причудливые картинки и истории для кодирования новой информации, это может показаться сложным и увлечет вас. Однако со временем придумывание запоминающихся картин станет восприниматься как бремя, да и просто надоест. В одном исследовании пожилые люди применяли мнемотехнику по указанию экспериментаторов, но позже лишь треть сообщила о том, что использует эти приемы в повседневной жизни[45].

Разрекламированные программы улучшения памяти, в том числе и «Мегапамять» (Mega Memory), полагаются на образы и связанные с ними приемы[46]. Упомянутый курс сулит «фотографическую память», обещает, что вы без всяких записей научитесь запоминать имена, лица, списки, встречи и даже впечатлите друзей и родных демонстрацией умственной гимнастики. Все это подкрепляется пылкими заверениями тех, кто опробовал программу и добился невероятных успехов.