Семь главных игр в истории человечества. Шашки, шахматы, го, нарды, скрабл, покер, бридж - [88]

Искусственный интеллект влияет на мир людей непредсказуемым образом. Он может помогать мошенничать в играх, но может также предупреждать мошенничество. Он может стимулировать воображение и вызывать страх. Он может сделать более интересным наблюдение за соревнованиями элитного уровня, но может также притупить зрительское постижение игры. Его глубокие теоретические выкладки поразительны, но часто находятся за пределами нашего животного понимания. Его можно использовать для совершенствования и анализа игры людей, но он также может продемонстрировать, насколько посредственны в действительности даже лучшие наши игроки.

В более широком «реальном мире» влияние искусственного интеллекта столь же разнопланово и непредсказуемо. Пока мы с Гинсбергом ехали по автомагистралям Орегона, наша беседа приобрела гуманистический характер. Для него триумф компьютеров над людьми в наиболее ценимых нами играх был наглядным уроком более, чем что-либо иное. Дальнобойщики на своих фурах проносились мимо нас по направлению к югу, когда мы двигались на сервер по узким горным дорогам. Гинсберг, махнув рукой в их сторону, сказал, что эта профессия исчезнет одной из первых, так как станет не нужна в результате развития искусственного интеллекта и автоматизации.

«Нам придется осуществить глубокие социальные изменения, чтобы жить в мире, где многие люди больше не смогут создавать ценность, – сказал Гинсберг. – Люди должны понимать неизбежность этого. Даже если они умны и сильны, то это не обязательно защитит их от надвигающихся изменений. Один из плюсов Watson, Deep Blue, Chinook и AlphaZero, а также машин, играющих в покер, – это демонстрация того, насколько другим станет мир». По мнению Гинзберга, это хорошо, так как подталкивает нас к адаптации на личном уровне, а также к принятию законов, которые помогут нам адаптироваться на уровне социальном.

Вероятный ответ на меняющийся мир? Кентавры – полулюди-полумашины. Гроссмейстер Гарри Каспаров, как известно, организовал так называемые продвинутые шахматы, в которых шахматистам разрешено играть с использованием компьютера. Согласно его заключению, приведенному в журнале New York Review of Books в 2010 году, «слабый шахматист + машина + улучшенный процесс превосходит сильно играющий компьютер и, что самое интересное, комбинацию сильный шахматист + машина + слабый процесс». У людей и компьютеров совершенно разные сильные стороны, и их сочетание может породить еще более мощные системы, в которых человеческая интуиция объединяется с компьютерными вычислениями.

«Это означает, что человеческое общество будет сотрудничать с машиной, то есть станет человеческой частью гибрида», – сказал Гинсберг. «Вот вроде меня, резко нажимающего на тормоз, – добавил он, когда сработала алгоритмическая антиблокировочная система и мы избежали столкновения. – Те, кто способен работать с машинами и совместно с ними, будут преуспевать. Доминирование автоматизации и даже появление технологической сингулярности – неуправляемого машинного суперинтеллекта – неизбежны. Но это будут не катастрофы, а просто новые проблемы, которые придется решать, – новые игры, в которые мы будем играть».

По воскресеньям Гинсберг ходит в церковь и садится в первый ряд. «Чтобы Бог меня видел», – пояснил он, когда мы с ним шли по проходу в большом коммерческом гараже, приспособленном под храм. В тот день темой проповеди, которую произносил пастор по имени Тим, одетый в джинсы и футболку, была идея о том, что Исусу Христу нравится «прикалывать людей», причем даже тех, кого он любит, поскольку Исус – самая озорная треть Святой Троицы. Церковь, которую Гинсберг выбрал для себя, соответствует эмпирическому складу его ума. Он разослал расположенным поблизости церквям анкету с такими вопросами, как «Каков, по вашему мнению, возраст планеты Земля (Тысячи лет? Миллионы? Миллиарды?)», а также вопрос о том, поддерживают они теорию эволюции или нет. Церковь, где мы сидели, дала удовлетворительные ответы. «Если они не верят в эволюцию, то не будут готовы к тому, что наступит в дальнейшем, – сказал Гинсберг. – Я не знаю, что именно произойдет, но они не будут готовы».

В романе Гинсберга «Фактормен» речь идет об алгоритме бога и его способности сочинять прекрасную музыку, а наш разговор о твисторах и теории струн касался возможных ошибок бога. Мне стало интересно, в какой степени научная работа Гинсберга пересекается или переплетается с его верой? И, следовательно, в какой степени играющий в бридж искусственный интеллект является даром божьим или гимном богу? Когда позднее тем же утром мы сидели у Гинсберга на кухне, у него с женой Памелой произошла небольшая перепалка по поводу немытой посуды и увлечения смартфоном. «Это фундаментальная проблема современного мира: ни один человек не может быть интереснее интернета», – сказал Гинсберг. Кажется, это был подходящий момент для того, чтобы задать вопрос о религии.

«Я математик, – ответил он. – Это моя сущность. И, на мой взгляд, когда я говорю “математика”, а Пэм и Тим говорят “Бог”, мы имеем в виду одно и то же. То есть