Семь баллов по Бофорту - [31]
Роман с остервенением шуровал каменистый песок в лотке острым стальным трезубцем. В воронку шурфа стекала серовато-желтая муть.
— Еще бутарить, еще! — командовала Оля. — Что, спина? Ну, это еще только цветочки!
И снова Роман баюкал лоток. Наконец вода прояснилась.
— Можно гальку сбросить, не жалей ее, сбрасывай! — Гену тоже начинало разбирать.
У меня и в варежках мерзли пальцы, и я старалась не смотреть на руки Романа, качавшего в шурфе лоток.
— Теперь осторожно, можно смыть золото!
Лоток переваливается с боку на бок, чуть подается назад, так что вода устремляется к задней стенке, и вдруг плавным, но сильным движением посылается вперед. Песок, мелкие камушки исчезают в жерле шурфа. И опять с боку на бок, назад, вперед.
Представляю, какое это удовольствие вот так, на корточках, бродиться в воде с увесистым и непослушным лотком.
В пятке лотка остаются только самые тяжелые частички. Но, увы, среди них ни золотники. Роман Молча нагребает второй лоток. Гена, сопя, помогает ему: он уважает упорство.
Мы с Олей попрыгиваем у шурфа и похлопываем сапогами. Холодно, очень холодно.
Когда мы вернулись, в балке уже горела свеча и на столе благоухала огромная сковородка с жареной колбасой и омлетом из яичного порошка. Не помню ничего более вкусного, чем содержимое этой сковородки. Кажется, мы съели все. Ребята смотрели на нас, улыбаясь, а чернявый опробщик — автор омлета скромно стоял у притолоки, как молодая хозяйка, счастливая, что угодила гостям.
От свечи было уютно и таинственно, как на картинах Рембрандта. Слова, улыбки, лица доходили будто издалека, сквозь густую, полупрозрачную завесу.
— Этой весной выйдем на Рывеем, — мягко кружились слова Гены, и лицо его едва проступало на фоне темной стены. — Это следующая за Пильхеном река, тоже впадает в океан. Там золота, может, еще больше. Приезжайте зимой. Я вам песца подарю. Знаете, белый-белый…
Теплый воздух струился у лица. «Белый-белый», — усмехнулась я. И увидела заснеженный Рывеем. Он был весь в фиолетовых искрах. И сиреневый свет струился откуда-то сверху. Снег визжал под узкими нартами, и белые собаки неслись вскачь под звездами, под черным небом к высоким-высоким горам, залитым фиолетовым и синим светом. «Откуда же этот свет?» — думала я, и не было страшно в полусказочной полярной стране, где хозяином был Рывеем. Так это же полярное сияние! И небо развернуло веером сияющий спектр, и по снегу помчались цветные искры. А вот и обещанный песец. Я переливаю в ладонях теплый серебряный мех: как тепло и щекотно рукам!
— Ну, идемте, а то вы уснете! — Оля трясет меня за плечо.
Мы выбираемся из балка в холодную ночь. Бьет дрожь. Ребята торчат громоздкими силуэтами в дверях.
— До свидания! Приезжайте на Рывеем!
Трудно представить себе, где здесь Рывеем, где Шмидт и где океан.
— На восток от нас, вон там, Куэквуньская партия, — Оля показала куда-то, где сливались звездное небо и темная, беззвездная земля. — На юге нас ограничивает водораздел между Пильхеном и Экичуйгывеемкай. На севере — океан. Путь на запад открыт, мы идем на запад, там нас ждет богатое золото, — может быть, на Рывееме.
Воронежский университет закончен четыре года назад. В эти годы Оля сдала богатейшие россыпи Баранихи, где сейчас знаменитый прииск XXII съезда, успела родить двух дочек и приняла Пильхенкуульскую партию.
— Как вы с Анисимовым уживаетесь?
— Вы имеете в виду то, что он не геолог?
— Да.
— Это счастье, что Юра экономист. Хозяйство геологов всегда велось бестолково и убыточно…
Оля любит порядок, как рачительная хозяйка. Она строга, но ее уважают, потому что она первой узнает, что у рабочих кончился хлеб или заболел шурфовщик и его надо срочно отправить на Шмидт. Немногим дано так естественно, без натуги входить в нужды людей, все помнить в большом хозяйстве, добиваться аккуратного и ритмичного выполнения работ. Есть руководители порывистые, горячие, увлекающиеся и увлекающие и есть неторопливые, неяркие, у которых, однако, все спорится в руках, у которых ничто не заваляется и не будет сделано кое-как.
Члены комиссии, переговариваясь, выходили из кабинета начальника геологического управления. Они только что сделали хорошее дело — приняли Паляваамскую россыпь. У всех было отличное настроение: Чукотка бешено наращивала золотой темп. Молодой человек, приехавший в Магадан с Паляваама защищать месторождение, стоял, прислонившись спиной к высокому подоконнику, и ждал, пока все пройдут. Защищал он Паляваам с тем блеском, какой всегда вызывает у специалистов ощущение хорошо сделанного дела.
— Послушайте, Иван Александрович, — сказал начальник геологического управления невысокому, уже раздобревшему геологу, — говорят, этот мальчик, что защищал россыпь, ну Анисимов, не геолог, а экономист.
— Да, да, экономист Паляваамской партии.
— Вы много видели таких экономистов? Слушайте, я думаю о Пильхенкууле…
— Это слишком трудно для молодого.
— А для старого? Товарищ Анисимов! Юрий… не знаю как вас по батюшке… идите сюда! Вы знаете, что значит Пильхенкуульская партия? Хотите быть ее начальником?
— Но такой партии нет.
— Так организуйте ее!
Через два дня Юрий Анисимов написал заявление. Прилетев в Апапельхино, он направился к начальнику районного геологического управления.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга известного вулканолога и путешественника включает три произведения: «Запах серы», «Ньирагонго», «Двадцать пять лет на вулканах мира». Это живой и увлекательный рассказ о вулканах различных континентов.
Здравствуй! Я — автор этой книги, Антон Кротов. Мне двадцать лет. В этом году мы с Андреем Винокуровым добрались из Москвы в Магадан и благополучно вернулись обратно, преодолев 21.500 км. При этом более 20 000 км мы проехали автостопом, гидростопом, на электричках, в кабинах локомотивов, впрашиваясь в пассажирские поезда и другими «научными» способами…
«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.
Только русская девушка, только одна, только в Азии — рецепт невероятного литературного коктейля! Еще никогда жанр путевых заметок не был таким захватывающим.В ее голове родилась Идея — пройти в одиночку пять восточных стран, познать секрет «азиатского притяжения». Разорвать цепи привычного окружения, покорять все преграды на пути, бросаться навстречу приключениям, ничего не боясь!«Азиатское притяжение» — еще и ценное пособие по самоорганизации путешествия. На полгода по разным странам или на две недели в Таиланд — неважно, главное — теперь вы сможете это сделать сами.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.