Селестина - [43]

П а р м е н о. Что ты говоришь? И он ни разу обо мне не вспомнил?

С е м п р о н и о. Он себя не помнит, где уж ему помнить о тебе!

П а р м е н о. И тут мне повезло! Пока он не очнулся, пошлю-ка я Селестине разной снеди.

С е м п р о н и о. Что же ты пошлешь? Ты ведь хочешь прослыть человеком учтивым, благовоспитанным и щед­рым?

П а р м е н о. «Обед не беда, была бы еда!» Запасов из нашей кладовой хватит с избытком. Белый хлеб, монвиедрское вино и свиной окорок да вдобавок шесть пар цыплят, которых принесли на днях арендаторы хозяина. Если Калисто сам захочет отведать этих цыплят, я его уговорю, что он их давно съел. Что до голубей, которых он велел оставить на сегодня, я скажу, будто они испортились. Ты будь свидетелем. Сделаем вид, что боимся, как бы ему не повредило такое блюдо; а на наш стол попадет все, что нужно. Там уж мы вволю обсудим со старухой все любов­ные дела в ущерб ему и на пользу себе.

С е м п р о н и о. Печальные дела, вернее! Ей-богу, я ду­маю, что смерти или сумасшествия ему тут не избежать. Но раз так, поднимемся поскорее, посмотрим, что он делает.

К а л и с т о. От страданья и томленья

Скоро смерть смежит мне вежды;

На любви моей моленья

Нет ответа у надежды.

П а р м е н о. Слушай, слушай, Семпронио! Наш хозяин стихи сочиняет!

С е м п р о н и о. О, шлюхин сын! Тоже стихотворец! Что твой Антипатр Сидоний[43] или великий поэт Ови­дий, которые сразу так и говорили стихами! Да, да, он из таких! Только черта с два сочинит! Это он во сне бредит.

К а л и с т о. Сердце, так тебе и надо,

От любви страдать, болея,

Если с первого же взгляда

Покорилось Мелибее.

П а р м е н о. Ну, не говорил ли я, что он сочиняет?

К а л и с т о. Кто там? Эй, слуги!

П а р м е н о. Сеньор!

К а л и с т о. Уж очень поздно? Пора ложиться?

П а р м е н о. Вернее, сеньор, давно бы надо вставать!

К а л и с т о. Что ты говоришь, дурак? Ночь уже прошла?

П а р м е н о. И даже добрая половина дня!

К а л и с т о. Скажи, Семпронио, ведь этот сумасшедший лжет, уверяя меня, будто сейчас день?

С е м п р о н и о. Постарайся, сеньор, хоть на миг поза­быть о Мелибее и увидишь свет. А то ты только ее перед собой и видишь, вот и ослеп, как куропатка от охотничьего факела.

К а л и с т о. Теперь я тебе верю: звонят, слышу, к обедне. Подай мне одежду, пойду в церковь святой Маг­далины. Помолюсь богу: да наставит он Селгстину и все­лит в сердце Мелибеи мое спасение или сразу положит конец моим скорбным дням.

С е м п р о н и о. Не изводись так, не желай всего сразу. Умный человек никогда не станет спешить к печальному концу. Недолго же ты проживешь, если захочешь испытать за один день все, чего хватило бы на целый год!

К а л и с т о. Ты хочешь сказать, я похож на слугу гали­сийского оруженосца?[44]

С е м п р о н и о. Упаси меня бог сказать такое своему хозяину. Да к тому же я знаю — за дерзость ты накажешь меня, а за добрый совет наградишь. Хотя, правда, похвала за услугу или за доброе слово никогда не сравнится с вы­говором или наказанием за дурные дела или речи.

К а л и с т о. Не знаю, где ты научился философии, Сем­пронио?

С е м п р о н и о. Сеньор, не все то бело, что не черно, и не все то золото, что блестит. Твои пылкие, безрассудные желания — лучшее пояснение моих слов. Ты хочешь, чтобы тебе по первому слову принесли Мелибею в кулечке, пере­вязанном шнурком, будто покупку с рынка. Дай, сеньор, отдых своему сердцу, за короткий срок большой удачи не дождешься, одним ударом дуба не свалишь. Приготовься терпеть. Осторожность никогда не мешает, а подготовка — залог победы в бою.

К а л и с т о. Хорошо сказано, но недуг мой этого не позволит.

С е м п р о н и о. Для чего же мозг, сеньор, если человек от желания теряет рассудок?

К а л и с т о. О безумец, безумец! Здоровый говорит больному: пошли тебе бог здоровья! Не надо мне советов и прочих разговоров, ты еще сильнее раздуваешь и разжи­гаешь пламя, в котором я горю. Пойду один к обедне и не вернусь домой, пока вы не прибежите просить у меня на­грады за добрую весть о счастливом возвращении Селестины. До тех пор я не приму пищи, хотя бы кони Феба уж отправились на те зеленые луга, где обычно пасутся, завершив дневной свой бег.

С е м п р о н и о. Сеньор, брось ты все эти мудреные сло­вечки, всю эту поэзию. На что нужны не всем доступны? и малопонятные речи? Скажи: «Хотя бы солнце зашло», и твоя мысль дойдет до всех. И съешь немного варенья, а то у тебя сил не хватит.

К а л и с т о. Семпронио, верный мой помощник, добрый советчик, преданный слуга, да будет так, как ты сочтешь нужным; ибо я верю, судя по безупречности твоей службы, что ты дорожишь моей жизнью, как своей.

С е м п р о н и о. А ты веришь, Пармено? Знаю, ручаться не станешь. Не забудь, когда пойдешь за вареньем, захва­тить банку для наших милочек — это поважнее. Ты меня понял?

К а л и с т о. Что ты сказал, Семпронио?

С е м п р о н и о. Сеньор, я велел Пармено принести лом­тик лимонного цуката.

П а р м е н о. Вот он, сеньор.

К а л и с т о. Дай-ка сюда.

С е м п р о н и о. Вот жрет, черт! Прямо целиком гло­тает, чтобы скорее с этим покончить.

К а л и с т о. Теперь я подкрепился. Оставайтесь с бо­гом, дети мои. Дождитесь старухи и принесите хорошее известие, а я в долгу не останусь.