Селестина - [12]
АРЕУСА. Ах, сеньор мой, отойди от меня, я не такая, как ты думаешь, я не из тех, кто открыто торгует своим телом за деньги.
СЕЛЕСТИНА. Ареуса, ты так прячешься, словно я вчера на свет родилась. Я, по-твоему, дура стыдливая и неопытная, а ты, стало быть, честная?
АРЕУСА. Матушка, прости! Ладно, пусть он делает что вздумает.
СЕЛЕСТИНА. Прощайте, меня зависть берет, глядя на ваши поцелуи и возню. Вкус-то я еще на деснах чувствую, не лишилась его вместе с зубами.
АРЕУСА. Иди, Бог с тобою!
СЕЛЕСТИНА. Помогай вам Бог!
Селестина вышла из дома, пошла по улице, смеётся. Ночь на дворе, луна, тихо. Спит наша маленькая, выдуманная Испания. Селестина стучит к Элисии.
Отвори, доченька!
Элисия встала с постели, перелезла через очередного любовника, который храпит у неё под боком, чешется, идёт открывать дверь, ругается.
ЭЛИСИЯ. Бродит по ночам! Тебя разыскивал отец девушки, которую ты на пасхе приводила к приходскому священнику. Отец хочет через три дня выдать дочь замуж, и нужно ее хорошенько подправить, ты обещала, чтоб муж не заметил пропажи невинности.
СЕЛЕСТИНА. Не помню, дочка, о ком ты говоришь.
ЭЛИСИЯ. Сама сказала мне про девчонку, что ты ее семь раз обновляла. Он оставил золотое запястье в залог за твою работу.
СЕЛЕСТИНА. Запястье? Теперь знаю. Почему ты не взяла инструмент и не приступила к делу?
Селестина разделась, полезла в свою постель. Элисия подвинула спящего, тоже улеглась.
ЭЛИСИЯ. Я это ремесло ненавижу, а ты его до смерти любишь.
СЕЛЕСТИНА. Говори, говори! Желаешь себе убогой старости? Ты, верно, думаешь, вечно держаться за мои юбки?
ЭЛИСИЯ. Ничего мне на свете не надо, был бы хлеб насущный и местечко в раю. Мне сейчас хороший сон без тревог дороже, чем все сокровища Венеции!
Они ещё чего-то побормотали и уснули.
Сон и ночь и звезды накрывают Испанию.
Кроме того, что в Испании есть фиеста, коррида, тореро, Кармен, горы, виноград, быки и прочее, есть ещё в Испании ночь и сон. Уснула фиеста, коррида, тореро, кабальеро, сеньоры, да и титулярный советник Аксентий Иванович Поприщин, Фердинанд Восьмой, Король Испании тоже дрыхнет, свистит во сне, сопит, завалился после службы в департаменте спать…
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
Утро. Проснулась Испания. Началась коррида. А заодно и фиеста. Фердинанд Восьмой отправился в департамент служить.
Солнце над Испанией. Вот бычок разбежался и ткнулся в забор головой. Посыпалась изгородь. Стоит бычок, ногой на доски наступил — хорошо: я тут лучший и главный. Он еще и не знает, что ему заготовлено в нашей Испании.
Пармено спит на постели Ареусы. Проснулся. Сел на кровати.
ПАРМЕНО. Уже утро? Отчего так светло в комнате?
АРЕУСА. Какое утро? Спи, мы только легли. Я и глаз не сомкнула.
ПАРМЕНО. Сеньора, стоит ясный день, видно даже сквозь ставни. Как поздно!
АРЕУСА (притянула к себе Пармено, давай его целовать, тот отбрыкивается). Клянусь душой, не пойму, отчего у меня всё ещё болит матка.
ПАРМЕНО. Чего же ты хочешь, жизнь моя?
АРЕУСА. Побеседовать с тобой о моей болезни.
ПАРМЕНО. Нет, не могу больше. Задержусь — хозяин будет ругаться. Окажи мне милость сегодня, отобедай с нами в полдень у Селестины.
АРЕУСА. Иди с Богом и закрой за собой дверь.
ПАРМЕНО. Прощай!
Пармено натянул штаны, выскочил на улицу и принялся прыгать на одной ноге по пыли, вопя от радости:
О, что за наслаждение! Кто счастливее и удачливее меня? Какой чудесный дар достался мне по первой моей просьбе! О всевышний! Кому расскажу я о моем блаженстве? С кем поделюсь восторгом? Верно говорила старуха: в одиночку не повеселишься! А, вот Семпронио!
И правда — навстречу идёт Семпронио.
СЕМПРОНИО. Лентяй, где ты провёл ночь? Остался у старухи погреть её и почесать ей пятки, как делывал, когда был малышом?
ПАРМЕНО. О, не лей мутную воду в прозрачную влагу моих мыслей!
СЕМПРОНИО. Ну, ну, расскажи-ка?! Что-нибудь о Мелибее? Ты ее видел?
ПАРМЕНО. Какая Мелибея! Не в одной Мелибее заключен мир и его прелести.
СЕМПРОНИО. Что? Выходит, все мы влюблены? (Смеётся). Гибнет мир! И ты из зависти отыскал кого-то, чтоб потерять жалкий умишко, что у тебя был! Теперь, пожалуй, за нашим конюхом очередь, раз уж и ты нашел себе подругу.
ПАРМЕНО. Злишься?
СЕМПРОНИО. Молчи, теперь и у тебя рыльце в пушку. Будь ты моим другом, ты бы услужил мне, когда было нужно, и поддержал бы Селестину, а не ставил ей палки в колеса на каждом шагу. Кто она, говори?
ПАРМЕНО. Ареуса! Я добился её любви — вот в чём мое счастье!
СЕМПРОНИО. Что значит — «добился»?
ПАРМЕНО. Оставил ее в неведении — понесла она или нет!
Хохочут оба. Умирают от радости.
СЕМПРОНИО. Не иначе, старуха помогла! Сколько тебе это стоило? Дал ты этой Ареусе что-нибудь?
ПАРМЕНО. Нет, конечно! Такие, как она, во столько ценятся, за сколько продаются, и стоят столько, сколько заплатишь. Я позвал ее к Селестине на обед, хочешь — все там встретимся.
СЕМПРОНИО. Кто все?
ПАРМЕНО. Ты и я, да Ареуса, да старуха с Элисией. Повеселимся!
СЕМПРОНИО. Наедимся и напьемся, а хозяин пусть за всех постится!
ПАРМЕНО. А что он, бедняга, делает?
СЕМПРОНИО. Лежит возле кровати. Не спит и не бодрствует. Войду — храпит, выйду — поет или бредит. Не разберу, мучится он или дурака валяет.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
Пьеса в двух действиях. Написана в декабре 1996 года. В провинциальный город в поисках своего отца и матери приезжает некогда знаменитая актриса, а теперь «закатившаяся» звезда Лариса Боровицкая. Она была знаменита, богата и любима поклонниками, но теперь вдруг забыта всеми, обнищала, скатилась, спилась и угасла. Она встречает здесь Анатолия, похожего на её погибшего сорок дней назад друга. В сумасшедшем бреду она пытается вспомнить своё прошлое, понять будущее, увидеть, заглянуть в него. Всё перепутывается в воспаленном сознании Ларисы.
В этой истории много смешного и грустного, как, впрочем, всегда бывает в жизни. Три немолодые женщины мечтают о любви, о человеке, который будет рядом и которому нужна будет их любовь и тихая радость. Живут они в маленьком провинциальном городке, на краю жизни, но от этого их любовь и стремление жить во что бы то ни стало, становится только ярче и пронзительнее…