Селеста, бедная Селеста... - [5]

Первого сентября он сел рядом со мной, я взглянула в знакомое милое лицо и засмеялась от радости. Лешка тоже засмеялся, и все пошло по-прежнему. На следующий поцелуй Лешка осмелился, поздравляя меня с днем рождения. Он легко коснулся губами моих губ, и я благосклонно приняла ласку.

Дальше — больше. Уже очень давно стали традиционными поцелуй-здравствуй и поцелуй-прощай.

Провожая вечером домой, Лешка заводит меня за лифт, берет в ладони мое лицо и целует в губы. Я позволяю ему целовать меня, как он хочет, но все во мне тоскует и замирает. Я бы не оттолкнула Лешку, даже если бы он захотел всего. Но к счастью, он ничего не требует.

Я взрослая. Взаимоотношения полов не являются для меня тайной. Я понимаю, что рано или поздно ЭТО должно произойти. Моя подруга Катька Куликова всего на полгода меня старше, а у нее уже был настоящий роман со взрослым мужчиной. Она даже некоторое время думала, что беременна, и ходила к гинекологу.

Правда, она тогда сильно испугалась и, хотя оказалась небеременной, отношения с любовником прервала и другого завести не торопится. Однако передо мной заносится и, когда речь заходит о сексе, заводит глаза и кичится опытностью.

А у меня опыт нулевой. Я ни в кого не была влюблена по-настоящему. Так чтоб забыться и наделать глупостей.

Когда я думаю о своем будущем, я всегда рядом вижу Лешку. Но следует признать — я не влюблена в него.

Я так глубоко задумалась, что, машинально переставляя ноги, сама не заметила, как добралась до дома. Из задумчивости меня вывел Лешкин голос, настойчиво повторявший одни и те же слова. Я напряглась и смогла уловить смысл.

Лешка повторял свое приглашение поехать с ним к его родителям.

— Тебя это ни к чему не обязывает. Просто отдохнешь, и все.

Он держал мою руку и смотрел на меня хмуро и требовательно. Я вырвала руку из его цепких пальцев.

— Леш, ну сколько можно об одном и том же?

* * *

Мамы дома не оказалось. Я сняла босоножки и, с удовольствием шлепая по прохладному линолеуму, прошла в ванную. Горячей воды, конечно же, не было, и я, повизгивая, постояла под холодной водой. Тугие струи смыли усталость и заботы долгого дня.

Застегивая надетый на голое тело ситцевый халатик, я уже напевала себе под нос незатейливую песенку. Конечно, жаль, что прощание с Лешкой вышло не таким, как хотелось бы. Но ничего страшного. Если нам суждено быть вместе, два месяца разлуки и размолвка перед ней ничего не изменят. Если не суждено, не изменят тем более.

Главное, это то, что послезавтра мы с мамой погрузимся на корабль и отправимся в путешествие. Мы будем плыть. Небо будет голубое-голубое. Река будет широкой и спокойной. Вода в ней тоже будет голубой, берега зелеными. И мы с мамой все время будем вместе. Все вокруг будут праздными, веселыми, беззаботными. Мама будет смеяться и ходить по палубе в длинной цыганской юбке, а окружающие сломают голову, гадая, кем мы приходимся друг другу: сестры, подружки — и ни за что не догадаются, что эта молодая женщина — мать своей вполне взрослой спутницы.

Я даже взвизгнула в предвкушении и направилась в кухню. Следовало приготовить к маминому приходу праздничный ужин в честь окончания учебного года. Для него уже несколько дней в холодильнике ждали своего часа шампанское и курица.

Хотя по времени маме уже следовало быть дома, я не волновалась. Контрольное время перекрывалось всего на полчаса, маме же случалось задерживаться на работе и больше.

На кухонном столе помещалось нечто накрытое салфеткой. Я сдернула салфетку и обнаружила еще теплый яблочный пирог. Судя по нему, мама побывала дома. В таком случае, где же она? Ответ помещался на листочке бумаги, прислоненном к пирогу.

Я набрала номер Куликовых. Довольно долго никто не подходил. Я терпеливо слушала гудки. У них всего один телефонный аппарат, и держат его на кухне. Мама скорее всего в дальней комнате, пока она услышит звонок, пока подойдет…

— Алло?

— Это я.

— Аленька! Как экзамен?

— Пять. Что ты там делаешь?

— Умница. Поздравляю. Я так рада.

Что-то уж очень она радуется. В душу закрались нехорошие предчувствия.

— Мам, я спросила.

— О чем?

— Что ты там делаешь?

— Аль, не расстраивайся, ладно?

— Что случилось? Ты купила путевки?

— Аль, мы сейчас не можем поехать.

— Почему?

— Дядя Сережа должен уехать в командировку.

— Ну и что?

— Я должна быть с тетей Ниной.

— Почему ты?

— А кто?

— Кто угодно. Катька. Она ее дочь.

— Не говори глупостей. Катя не справится.

— А наша поездка?

— Поедем позже.

— Ты ведь знаешь, потом не получится.

— Ну что же делать? Я должна помочь дяде Сереже.

— А мне?

— Что тебе?

— Ничего.

— Аля, нельзя быть эгоисткой.

Я бросила трубку. О чем говорить? Я отказалась от поездки с Лешкой ради того, чтобы провести неделю с матерью. Мы мечтали об этом целую зиму, но стоило дяде Сереже свистнуть, как она все забыла. И ведь знает, что это единственный шанс. Уже через понедельник я сяду за компьютер писать «игрушки». Виталька скинул мне часть своего заказа. Программирую я не столь блестяще, как наши мальчики, но вполне прилично и, главное, добротно.

Тетю Нину парализовало еще до моего рождения. Мама всегда помогала дяде Сереже ухаживать за женой. Порой и меня тоже привлекали. Обычно я не испытывала недовольства, но не сегодня.