Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - [17]
К дому Мари мы с мамой подлетели одновременно. Наверное, у меня был такой же вид как у нее — сумасшедший.
— Что она сказала? — схватила мама меня за рукав.
— Не знаю… — Я бросился бегом в квартиру.
Дверь оказалась открытой. Я даже испугался, что русская натворила каких-нибудь глупостей. Мари сидела на диване, в самом углу, поджав ноги, обняв телефон, и смотрела на меня так, словно хотела убить взглядом. Никаких истерик или слез. Просто тяжелый, уничтожающий все живое взгляд.
— Я позвонил адвокату, он сейчас приедет сюда, — сел я рядом с ней. Нет, все-таки ревела: глаза красные и щеки красными пятнами покрыты. — Держись. Нас отбили. И твоих отобьем.
— Мари! — вбежала мама. — Как же?
Она схватила ее за предплечье и чуть сжала. Мари болезненно вскрикнула, резко отдернула руку. Мама двумя пальчиками развернула ее — на коже постепенно выступали сиреневые разводы.
— Что это? — ахнула мама.
— Сопротивление полиции, — рыкнула она, снова зажимаясь.
— Я позвонила отцу, — нервно забормотала мама, отступая. Ее голос был хриплым и дрожал. — Он сейчас поднимет все наши связи. У меня клиент один… Он не последний человек в правительстве. Ему я тоже позвонила. Он обещал помочь.
— Я тоже говорил с дедом, сейчас подключим мэрию и прокуратуру. Давай, не кисни. Все будет хорошо. Завтра дети будут дома. Ночью мы их вряд ли выцарапаем, а завтра, клянусь, завтра самое позднее днем, мальчишки будут уже дома.
— И вы с ними переедете ко мне, — жестко добавила мама. — Хватит с тебя самостоятельности. Ты для них лакомый кусок. Теперь не отвяжутся.
Мари вся сжалась, словно перед прыжком. Лицо аж почернело от гнева. Она глянула на меня. Я почему-то испугался, что Мария сейчас выставит меня вон в лучшем случае. Она резко подорвалась с места и едва ли не бегом вылетела в коридор. Мы с мамой переглянулись. Там что-то громыхнуло, как будто рассыпалось. Она явно психованно рылась в коробках, в которые собрала вещи для переезда. Я осторожно выглянул в коридор. Точно! Мари копалась в коробках, выкидывая все на пол.
— Вот! Вот, Том! — продемонстрировала она чью-то визитку. — Помнишь, мы в прошлом году были на банкете, помнишь? Там еще твои ребята выступали? Визитка! Это министр образования. Аннетте Шаван! Я говорила с ней. Помнишь? Она дала мне свою визитку и сказала, чтобы я обращалась в случае чего. Мы еще делали ряд благотворительных концертов под патронажем их министерства, а я потом ряд статей сделала для них и интервью с ней лично, помнишь?
Я выхватил визитку и умчался на кухню звонить министру образования и науки Германии. Если надо я и до канцлера дойду!
Время шло. Мы с мамой сделали всё, что могли, обсудили с адвокатом, как будем действовать завтра, потому что сегодня уже никто не работает. Детей, скорее всего, поместили в киндерхайм, и в нашу задачу входит забрать их оттуда максимально быстро, пока нам не выставили счет за их содержание, а Мари не лишили опеки. Ближе к ночи приехал отчим. Нам постоянно звонил кто-то из родственников, спрашивал, как дела. А как у нас могут быть дела? Мари сидела в углу дивана, обхватив ноги руками, и злобно смотрела перед собой. Я метался по комнате, натыкался на коробки с вещами и матерился. Мама сновала между кухней и комнатой, то порываясь всех покормить, то переставляя детские баночки с кремами, то начиная что-то бормотать про то, что недоглядела, нельзя было Мари отпускать никуда, знала же, что этим может кончиться.
— Я еще очень хочу знать, какая сука натравила на нас этих уродов. Мари, ты с соседями ссорилась? Вспомни, может кто-то что-то тебе сказал? Может еще что-то? Может, когда эти ублюдки тут были… — Я прикусил язык, чтобы не вызвать ее истерики.
Мари очень медленно повернулась в мою сторону. Если бы я верил в бога, клянусь, я бы начал молиться. Мама даже выронила чашку из рук. Мария стала похожа на ожившего демона — черные глаза, взъерошенные волосы, перекривившийся от гнева рот. Она как потустороннее животное как-то странно сползла с дивана, поднялась на ноги (и мне померещились черные крылья за ее спиной) и обжигающе посмотрела на меня. Я сморгнул несколько раз — демон, натуральный демон, даже глаза, кажется, горят алым.
— Сука! — прошипела с такой ненавистью, что человек, которому было послано непроизнесенное проклятие, должен был моментально сгореть синим пламенем.
— Кто? — отшатнулась мама. Я тоже отступил на шаг. Бля, никогда не думал, что ее можно так разозлить. Она же реально сейчас пойдет и зубами выгрызет сердце у обидчика.
— Тина, — цедила Мари сквозь зубы. Хо-хо! Похоже, брат станет вдовцом еще до свадьбы! Мари ее убьет. Совершенно точно убьет. — Она позвонила в понедельник и сказала, что если я не отвяжусь от Билла, то сильно пожалею. Сказала, чтобы я не смела ему названивать и навязывать детей. Нахуй он мне сдался! — оскалилась зло. — Я его знать не желаю! Буду с голода подыхать, но даже тогда не наберу его номера! — Краем глаза я заметил, как мама болезненно сморщилась. Слава богу, она промолчала. Представляю, каково ей слышать такое о любимом сыне… — Она еще во вторник звонила, я не взяла трубку. А в среду номер не определился, я ответила, и она опять закатила истерику. Я не стала с ней говорить, просто пошла и купила новую сим-карту.
Ты когда-нибудь знакомилась с парнем, в котором бы прекрасно уживался и Демон ночи, и Ангел дня? Когда-нибудь видела живого питекантропа? А может, мечта-всей-твоей-жизни падала в твои объятия? Карусель жизни раскручивается все быстрей, уже невозможно уследить за событиями, невозможно устоять на месте. На старт, внимание, марш! Беги! Сегодня сама судьба раскрывается перед нами!
Молчание — золото! Это я теперь точно знаю! А еще я знаю, что иногда лучше не оказываться в нужном месте в нужное время, потому что проблем потом не оберешься. Вот вроде бы приведешь в дом потерявшуюся собаку, подслушаешь разговор брата с подружкой, и добро пожаловать, неприятности! Конечно, я — воин, а значит должна иметь выдержку, чтобы не вестись на провокации, силу, чтобы выдержать испытание, и холодный ум, чтобы трезво оценивать ситуацию. Но что делать, когда против тебя ополчился весь мир, и только подруги не дают тебе упасть в пропасть отчаянья?
Наверное, я не могу без приключений! Они так и липнут ко мне. Началось все с того, что Поэт пропал. Только представьте, что со мной было! А потом он стал странно себя вести, и я подумала, что его околдовали. Я решила во что бы то ни стало спасти любимого, но чуть было не попалась в лапы Черной Королевы и вероломной гадалки. Остается надеяться только на колоду Таро, духов и лучших подруг.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Известная немецкая рок-группа Токио Отель приехала в Москву и им необходим переводчик....
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.