Секта с Туманного острова - [72]

В комнате забормотали, закивали и стали обмениваться согласными взглядами. Зажглась искра надежды.

– Но на это время нам потребуется тишина и покой, – продолжил он. – Поэтому напишите сегодня вечером своим родителям и друзьям, что будете в ближайшие месяцы заняты, чтобы те не волновались.

Собрание затянулось до часа ночи, потом люди писали мейлы, и когда все закончилось, было уже три часа. К счастью, около двух Освальд засунул голову в дверь и сказал, что завтра утром они могут поспать.

* * *

И теперь София сидела, как идиотка, и «гуглила» «недостаток сна», когда им наконец разрешили поспать… Беньямин, махнув на нее рукой, натянул одеяло на голову и уже сонно дышал. Она выключила ноутбук, засунула его обратно в ящик, заползла под одеяло и прижалась к спине Беньямина. Приложила щеку к его шее и вдохнула его запах. Он слабо и довольно забормотал. Так они и заснули, разомлевшие и утомленные.

* * *

На следующее утро она проснулась рано. Немного полежала, глядя в потолок. Попыталась снова заснуть, но какая-то сила влекла ее во двор.

София запахнула халат, сунула босые ноги в туфли, спустилась по лестнице и открыла дверь. Сначала она видела один лишь туман. Он висел настолько плотно, что едва различалась цепочка домиков.

Потом глаза привыкли, и София увидела двоих гостей, разговаривавших со Стеном возле калитки. В руках они держали чемоданы и, похоже, прощались. Вот они вышли через калитку, и та медленно, со скрипом, закрылась за ними.

Последние двое гостей.

Туман сгущался, но пребывал в движении, парил по двору, временами окутывая, временами освобождая деревья и здания.

Неизменными оставались только верхушки заграждения из колючей проволоки.

Софии пришло в голову, что теперь все они могут исчезнуть, что персонал может испариться – и их долго-долго никто не хватится…

Забытый Богом остров.

Она подумала о «сеансах» – протяженных беседах Освальда с персоналом, которые происходили каждый вечер. Часто до поздней ночи. Поначалу ей казалось, что он говорит о стольких вещах и так быстро, что она просто не в силах всего запомнить. Но потом ее осенило, что Освальд все равно приходит к тем же самым выводам: «Виа Терра» – решение всех мировых проблем, результатов добивается только он, а персонал ни на что не годится. Ее восхитило, что можно, используя так много слов, сказать, по сути, так мало. Она задавалась вопросом, только ли у нее возникают подобные ужасные мысли.

В тот вечер им пришлось некоторое время ждать Освальда. София сидела, глядя в окно, за которым ветер трепал деревья. Те лишились уже почти всех листьев, а она это только сейчас заметила…

Освальд приступил к делу, едва войдя в дверь. Сегодня ему предстояло говорить о тезисах, и он прямо кипел от энтузиазма.

Когда с начала лекции прошло примерно полчаса, София обратила внимание, что работающий в теплице Симон выглядит необычайно усталым. Общаться с этим высокорослым, несколько неуклюжим парнем бывало трудно, но в своем деле он являлся гением, и благодаря ему у них круглый год имелись овощи. София иногда заглядывала в теплицу только для того, чтобы понаблюдать, как он работает. Как подвязывает поражающие воображение ветки помидорной рассады, как насвистывает, поливая и бережно касаясь ростков огромными руками. В маленькой теплице царило такое спокойствие, какого в «Виа Терра» не было больше нигде.

София заметила, что Симон периодически клюет носом. Поймав его взгляд, она предостерегающе покачала головой. Если Освальд что и ненавидел, так это когда народ засыпал во время его лекций. Однако Симон не мог держать глаза открытыми. Веки у него подрагивали, а голова падала на грудь. София знала это ощущение, когда усталость раздирает тело, отключая мозг. Она попыталась помочь ему, показывая, что нужно собраться. Но вот взгляд Освальда упал на него, как раз когда он сидел с закрытыми глазами и опускающимся на грудь подбородком.

– Значит, тебе это кажется скучным, Симон?

Тот вздрогнул и пристыженно огляделся.

– Ну, не совсем… Просто сонливость немного одолела…

Освальд наклонился через стол и уставился на уже окончательно проснувшегося Симона.

– «Не совсем»? Вы слышали этого долбаного кретина? «Не совсем»! Я здесь вкалываю, пытаясь вбить вам в головы немного разума. А эта толстая свинья сидит и храпит…

Симон густо покраснел. Вытаращил на Освальда глаза, явно борясь с собой, чтобы сдержаться, но что-то в нем брало верх и рвалось наружу.

– Можешь продолжать храпеть на «Покаянии», – сказал Освальд. – Кому нужны твои поганые растения?..

Весь персонал уставился на Симона: в этот момент все обычно каялись и просили прощения. Однако с Симоном в этот вечер все было не как обычно.

Рывком встав, он произнес:

– Я увольняюсь.

– Что?

– Я увольняюсь отсюда. Я ни черта не понимаю из того, что ты говоришь.

Дальше все происходило так быстро, что глаза Софии почти не поспевали. Освальд вдруг оказался перед Симоном, держа его обеими руками за ворот рубашки. Сначала он просто тряс его, а потом по щеке Симона ударила ладонь, с такой силой, что в гробовой тишине комнаты прозвучал громкий хлопок. Освальд еще дважды ударил его ладонью по голове, сильно. На лбу у него выступили вены, а глаза сделались совершенно дикими.