Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии - [169]

По мере того, как мы переходим от «вторичных» родственных отношений, обозначаемых терминами inagu-2 и luguta-2, ко все более дальним родственникам, прочность связей и суровость табу стремительно уменьшаются. Возьмем, к примеру, родственную связь luguta: если родословную неких мальчика и девочки можно проследить до общей прабабки по материнской линии, то они являются друг другу luguta. Но здесь табу намного слабее. В пределах более широкого круга точно применить этот термин уже затруднительно, так как родственные отношения здесь генеалогически не прослеживаются. Их расценивают как реальное родство по субклану: luguta, veyogu mokita — dalemasi taytanidesi («сестра моя, родственница моя настоящая — субклан наш один и тот же»).

Когда мы выходим за рамки субклана в пределы клана (kumila), данная родственная связь становится еще менее близкой, а соответствующее табу — еще менее строгим: luguta wala, kakaveyogu — kama kumila taytanidesi («просто моя сестра, моя псевдородственница — мой и ее клан один и тот же»). Здесь слово luguta предстает в его наиболее широком, то есть подлинно классификационном смысле. Оно означает, как мы уже знаем, одну из тех женщин, с которыми закон запрещает сексуальные отношения, но с которыми их можно себе позволить. Таким образом, наиболее широкое значение слова luguta резко отличается от luguta-l — носителя главнейшего табу. Итак, начав с индивидуальных родственных отношений в рамках семьи и следуя за расширением родства на протяжении человеческой жизни, мы пришли к тем же результатам, что и при рассмотрении клановых связей и общих запретов, связанных с экзогамией и инцестом. Слово luguta — лишь один термин из дихотомии, делящей женщин на «запретных» и «законных». Другой термин, tabugu («законная женщина»), — также берет начало внутри семьи, а потом расширяет свое значение. Исследуя этот процесс, мы должны обратиться к другой стороне гене- алогии и рассмотреть родство по отцу.

Наиболее значимой персоной с отцовской стороны является, очевидно, сам отец. Здесь мы сталкиваемся со вторым фундаментальным явлением семейной морали: хотя отец — не родственник своим детям, сексуальные отношения между отцом и дочерью, если они имеют место, не только незаконны и непристойны, но воспринимаются с явным моральным отвращением. Брак между отцом и дочерью не только не допускается — он невообразим для туземцев.

Возможно, наиболее значительный из зафиксированных случаев нарушения вышеуказанного табу — эпизод с главой деревни Лилута Куматалой, из субклана, близкого по рангу к Табалу (субклан Мваури клана Лукуба). Известно, что он живет со своей старшей дочерью, красавицей Бодогупо'у. Другой зафиксированный случай — история со знаменитым колдуном Пирибомату, тоже очень высокого ранга, который «приходит» или «приближается», как называют это туземцы, к своей дочери Бокайлоле. Это согласуется с местной теорией, согласно которой тробрианские мужчины в моральном отношении не проводят различия между родной дочерью и падчерицей, и у них нет особого термина для этого последнего вида родства. Ведь поскольку отношение отца с этой девочкой определяется через мать последней и поскольку инцест запрещен именно из-за матери, то равным образом неправильно иметь сексуальные отношения с любой ее дочерью, будь то от нынешнего или предыдущего брака.

Так, Будийя, вождь Кабулоло, женился на вдове, у которой была дочь по имени Бодулела:

Matauna imwoyki Bodulela, sene gaga bayse,

Этот мужчина приходит к Бодулела, очень плохо это,

boge latula minana. Isuvi wabwala,

уже дитя его эта женщина. Он входит в дом,

minana boge iliku dabela',

эта (женщина) уже развязывает юбка ее;

ikanupwagega, igise

она откидывается назад с разведенными ногами, он видит

matauna wila — ikaya.

этот (мужчина) куннус — он совокупляется.

Это означает: данному мужчине случилось войти в хижину, когда его падчерица сбросила свою травяную юбку на ночь и лежала, может быть, уже в полусне, в соблазнительной позе. Воз- бужденный этим Будийя не выдержал и совершил предосудительное действие. В этой версии причина инцеста приписывается неблагоприятному случаю, но по другим рассказам Будийя долго вожделел к своей падчерице, она ему отказывала, и он обольстил ее с помощью любовной магии.

Любовную магию, как говорят, пришлось применять и Гумабуди, главе Ялумугвы, который имел обыкновение регулярно вступать в половую связь с родной дочерью. Последнюю — Булубвалогу — мы уже встречали, поскольку это она была женой Гилайвийяки, одного из сыновей верховного вождя, и именно она оставила своего мужа после того, как он совершил прелюбодеяние с одной из жен своего отца. Как мы уже сказали, все причины, по которым сексуальная связь отца со дочерью считается предосудительной, относятся к женитьбе мужчины на матери девушки и к его присутствию в данной семье. Sene gaga pela boge iva'i inala, boge iyousi vilakuria — «очень плохо, потому что уже он женат на ее матери. Уже он воспользовался первым брачным даром» (см. гл. IV, разд. 3). Кроме того, мужчина не должен спать со своей дочерью, потому что, когда она была ребенком, он должен был быть с ней нежным, держать ее на руках. Gala tamasisi deli latuda, pela tamala iyobwayli, ikopo'i— «мы не спим с детьми нашими [дочерьми], потому что ее отец [данный отец] ласкает, берет на руки». Или же тробрианцы указывают, что, поскольку отец контролирует замужество и любовные дела своей дочери, он не должен с ней спать.