Секс пополудни - [41]

— Хорошо, тогда я прощаю тебе грубость. Я не хочу огорчать твоего отца. Бедняга, сын доставляет ему немало хлопот! Кроме того, я никогда не была в Порт Эрколе и просто убью свою тетушку Хелен тем, что поеду туда, где она сама ни разу не была. Она безумно хотела туда съездить с тех пор, как узнала, что Радзивиллы снимали в тех местах дом, а Джекки Кеннеди приезжала к ним в гости…

Лишь она упомянула имя своей «тетки», ее настроение резко ухудшилось. Гай напомнил ей, что в конце концов Хелен Соммер в действительности не являлась частью ее жизни.

— Да ты не видела эту чертову суку с похорон своего дядюшки. Что тебе до нее? Главное, чтобы тетка платила деньги, которые тебе причитаются, и выполняла свой опекунские обязанности, — заметил он с чисто латинской практичностью.

Он потерся щекой о ее волосы, нежно провел рукой по груди, чтобы Андрианна как можно скорее забыла о своей тетке. Но одно последовало за другим, и Андрианна уже совершенно забыла и о Хелен Соммер, и об обещании Гая не заниматься больше наркотиками, и о его обеспокоенности тем, что Андрианна излишне полагалась на него…

Но она не поняла тогда, не услышала его. Она просто не понимала, насколько он ее любил, предупреждая не слишком то полагаться на него.

Пользуясь удобствами, которые предлагал отель, Джонатан лично отнес обед Ренни.

— Я не хочу, чтобы ты покидал машину, — объяснил он. — Ты должен быть готов в любой момент отъехать. Я не знаю, когда и зачем. Я просто хочу, чтобы ты был здесь. Если я сам не появлюсь, я побеспокоюсь, чтобы тебе принесли ужин. И предупреди своих хозяев, что завтра тоже будешь мне необходим.

Ренни поразмышлял, не поинтересоваться ли, как долго еще ему сидеть в машине сегодня. Потом раздумал. Если Джонатан Вест не забыл, что Ренни, как и всем другим людям, нужно пообедать, Он позаботится и об остальном. Он понимал, что отныне они оба будут действовать наугад.

Джонатан удобно уселся в кресло недалеко от лифта. Его самого заметить было трудно, зато Весту было видно, кто входил и выходил из лифта. К тому же он прикрылся газетой «Юсей тудей», издание, которое он никогда не читал. В данной ситуации это не имело значения, потому что он все равно не успевал прочесть и фразы — лифты поднимались и опускались постоянно.

Он не различал текст, который держал перед своими глазами. Перед его мысленным взором стояла фотография, виденная им в одном популярном журнале пару месяцев назад. Усатый нахальный Гай Форенци рядом с поло-пони, в окружении фотографий тех, кого связывала с ним газетная молва: принцесса Монако Стефани, американская красавица Корнелия Гест, еще какая-то актриса, чье имя он не мог вспомнить. Заголовок под фотографией гласил: «Будет ли итальянский король автомобилей играть или царить?»

Статья рассказывала о том, что стареющий глава автомобильного гиганта поставил сына перед выбором: либо отказаться от своих бесконечных похождений, либо лишиться возможности возглавить в будущем компанию Форенци.

Итак, вот оно что, подумал Джонатан. Андрианна зарегистрировалась под чужим именем, чтобы скрыть свое пребывание здесь от жадной до слухов прессы, а заодно и от его отца, который, вероятно, тоже считал ее одним из очередных похождений своего сына.

Потом Джонатан попробовал проиграть другой вариант. Она и Гаэтано встречались здесь, в «Плаца», чтобы обсудить возможность узаконить свою давнюю связь. Они занимались любовью в десятках стран мира, скользили по склонам Швейцарии на горных лыжах, целовались в международных казино, смотрели друг на друга влюбленными глазами в ночных клубах Рима и Лондона. Но время развлечений прошло. Наступила пора пожениться, чтобы удовлетворить требования его отца. Он, очевидно, воспримет женитьбу сына как знак того, что тот готов принять на себя соответствующие обязательства.

— Ты можешь это сделать, Андрианна, — наверное, скажет он. — Или он зовет ее Анна? Ты сумеешь убедить моего сына, что именно ты должна стать его женой. Что только с тобой я смогу стать достойным отцом.

«О, да! Она могла бы это сделать!» — подумал Джонатан ревниво. Кто еще сумел бы убедительнее сыграть эту роль? Ведь кроме выдающихся внешних данных, она обладает и незаурядным артистическим талантом. Ему ли это не знать? Джонатан почувствовал физическую боль в руках, так ему захотелось ударить и Андрианну, и Гаэтано. Он едва мог усидеть в кресле, будучи теперь совершенно уверенным в том, что Форенци явится предъявить свои права на Андрианну де Арте, или Анну де ля Роза, или как там еще ее зовут. Какой бы безумной ни была его идея, он будет стоять на страже, рядом с лифтом, и не позволит этому сукину сыну подняться к ней в номер. Он был убежден, что и Андрианна думала о своем любовнике, нетерпеливая, горячая, ожидающая своего варианта любви пополудни.

И зачем он сидел здесь, отупевший от ревности? Но и уйти сил не было. Джонатан не мог отделаться от поглотившего его чувства: он знал, что когда Анна и Гай были вдвоем, то любили друг друга так, как любят друг друга женщина и мужчина, с той же страстностью, какую испытал он сам… Мысль оказалась невыносимой.