Секс по алфавиту - [63]

— Какое? — фыркнул Эдвард, который в этот момент напоминал больше раздраженного пятилетнего мальчишку, а не взрослого мужчину.

— Ты встречаешься только с блондинками. Разумеется, вполне возможно, чты находишь их привлекательными, но Джаспер предположил, что настоящая причина в том, что брюнетки напоминают тебе о Белле. И когда ты с брюнеткой, то понимаешь, что эта девушка — не Белла. В этом и проблема. Ты влюблен в нее, признай это!

— Ты не в своем уме, Элис, — возразил Эдвард, покачав головой, и указал на дверь, надеясь, что она поймет намек и уйдет.

— Как скажешь, Эдвард. Можешь и дальше в это верить, но все же ясно как день!

— Мы живем в Сиэтле, Элис. Здесь не бывает ясных дней, — самодовольно ухмыльнулся он, и Элис, закатив глаза напоследок, вышла из его кабинета.

В среду Эдвард остался дома, если честно, из-за того, что ему не хотелось выслушивать еще серию лекций Элис. Она совсем с ума сошла, продолжал он уговаривать себя.

Он не был влюблен в Беллу. Да, он любил ее, но он так же любил Эммета и Элис, и, несмотря на то, что их он не трахал, это была точно такая же любовь.

Почти все утро он провел в своей спальне сидя у окна. Так он коротал свободное время. Ему нравилось наблюдать за тем, как все меняется в зависимости от времени года. Зимой он смотрел, как замерзают и покрываются узором окна и как сосульки свисают с веток деревьев. Весной начинали появляться первые листья, воздух становился более теплым. Летом повсюду буйствовала зелень, а улицы были переполнены людьми. Осенью листья опадали, и цикл снова начинал свое движение.

Он любил наблюдать за тем, как все меняется.

И он сидел там и наблюдал за тем, как с приближением Дня Памяти людей на улице становится все больше. Глядя на то, как снова наступает очередной сезон, он думал: сколько же изменений произошло.

Он оглядел комнату. Она выглядела так же, как и всегда, но что-то все же изменилось: в ней чувствовалась какая-то…пустота. Эдвард не мог найти объяснение тому холодному, пронизывающему до костей чувству, что охватило его.

Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.

В три часа Эдварду позвонила подавленная и обеспокоенная Белла. У них была традиция: когда кто-то из них застревал на работе, то всегда звонил другому, чтобы расслабиться и успокоиться. Но сегодня Эдварда оказался бесполезен, и даже к концу разговора голос Беллы был высоким и, за не имением лучшего слова, заунывным.

Когда Эдвард повесил трубку, решение по поводу того, что с этим делать, пришло само собой.

Начал он с того, что все-таки поднял свою ленивую задницу и сходил в душ. Как только он помылся, то быстро оделся и направился в супермаркет. По дороге домой он решил заскочить еще и в «Годиву».

Эдвард собирался приготовить для Беллы пасту с соусом из моллюсков; это было одно из ее любимых блюд, потому что оно было легким, но в то же время сытным. На десерт у них будет клубника в белом и темном шоколаде. Он даже купил побольше свечей, чтобы создать спокойную атмосферу к тому времени, как Белла придет домой.

Как только он все приготовил, то решил взять кое-что из своего сундучка с игрушками, а именно бархатную голубую повязку на глаза, зеленое перышко и различные масла.

Сегодня все будет медленно, и ему плевать на то, что это среда. Значит, суббота будет днем Беллы, вот и все.

Он позвонил ей в шесть, чтобы проверить, сколько у него есть времени до ее приезда, и очень обрадовался, узнав, что в запасе осталось еще около пятнадцати минут. Повесив трубку, он закинул только что приготовленную пасту в кипящую воду и поставил сковороду с моллюсками на плиту. Он прошелся по гостиной, спрятал игрушки под диван (под которым предварительно помыл), зажег свеч, и сладкий аромат лилий тут же заполнил комнату.

Эдвард приглушил свет в комнате, чтобы он мерцал так же мягко, как и свечи, и стал ждать Беллу. Когда она, спотыкаясь, вошла в квартиру, ее волосы, которые ранее были заколоты, теперь выглядели так, будто проиграли битву с расческой: половина была распущена, остальные пряди все еще удерживала заколка.

— Привет, — поздоровалась она, закрывая дверь и не замечая изменившуюся обстановку.

— Привет, Беллз. Я знаю, что сегодня был ужасный день, — ответил он, подходя к ней.

— Действительно ужас — но перед тем, как закончить слово, она оглядела комнату, и на ее лице отразилось сияние свечей. На мгновение Эдвард потерялся в созерцании того, как играют огоньки на ее фарфоровой коже.

— Что это? — спросила она внезапно сбившимся голосом, войдя в кухню.

— Как я сказал, у тебя был дерьмовый день, поэтому ты заслужила приятный вечер.

— Ты не должен был делать это, — заметила она, когда увидела свечи на обеденном столе.

— Должен был, — просто ответил Эдвард и, схватив Беллу за руку, усадил за стол. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как его сердце пропустило удар. Непонятно. Но он отмахнулся от этих мыслей и снял крышки с кастрюли и сковородки.

— Так что у нас на ужин? — нетерпеливо спросила Белла, отбрасывая свои туфли в угол.

— Паста в белом соусе с моллюсками.

Белла завизжала, и снова сердце в груди Эдварда необъяснимо сжалось. Может, это из-за картошки фри, которую я съел за ланчем, подумал Эдвард.