Секс по алфавиту - [35]

Можно даже сказать, что он управлял дружбой с Беллой, но это не было плохо… наверное. Именно он успокоил Беллу в супермаркете в день их знакомства. Именно он убедил Беллу перейти к нему в группу. Он заставил Беллу пойти на вечеринку в честь 11-го дня рождения Эрика Йорка, и да, это была его идея потерять девственность друг с другом, и даже сейчас, это была его идея начать эту сумасшедшую игру «Секс по алфавиту», и это медленно убивало его.

Он привык получать разрядку в выходные. И он боялся, что когда все закончится, он будет не в состоянии жить без страстного и необузданного секса, как бы это ни звучало. Он был мужчиной, черт побери, и ему нравилось трахаться так часто, как это было возможно.

Его первой ошибкой было то, что они начали игру, но второй самой большой ошибкой была голая Белла, прогуливающаяся по дому всю неделю.

Это была настоящая, жестокая, и необычная пытка.

Тело Беллы было идеальным, и было таким всегда. Даже во время периода полового созревания ее тело было удивительным. У нее всегда были длинные ноги, а потом появилась и грудь. Летом, перед их первым курсом, он предложил походить в бассейн. Они были там почти каждый день.

Он был подростком; осудите его за то, что он хотел рассмотреть все, что только мог.

Но сейчас Белла была ошеломляющей женщиной, с идеальными изгибами, грудью, которые прекрасно помещались в его ладонях, и пухлой попкой, которая, он понятия не имел, когда появилась. Он был удивлен этим фактом после первой ночи. Он никак не мог понять, почему никогда не замечал всего этого.

* * *

Понедельник был ужасен, и не только из-за работы, хотя работа почти убила весь его энтузиазм представлять голую Беллу, прогуливающуюся по квартире. Но переступив порог в понедельник вечером, его дерьмовое настроение укрепилось, потому что на Белле, которая хлопотала у плиты, был только переднике.

Пытка. Чистая гребаная пытка.

Она завязала передник на бантик, который располагался прямо над ее голой попкой, словно подарок, который Эдварду так не терпелось развернуть.

— Думаю, что передник можно рассматривать, как одежду, Белла, — поддразнил он, когда зашел в кухню, хватая уже готовый кусочек курицы.

— Не трогай еду, Эдвард. Ты даже руки не помыл, — отругала она его, ударив деревянной ложкой по руке.

— Прости, мамочка, — прохныкал он, стащив второй кусок, когда Белла отвернулась к плите.

— Как прошел день? — спросила она. Похоже, ее совсем не смущал тот факт, что она стоит голая посреди кухни, но Эдвард предположил, что это из-за того, что на ней надет передник.

— Ужасно. А твой?

— Лучше, чем твой, я думаю, — захихикала она, доставая из шкафчика стаканы. Эдвард наблюдал, как напряглись мышцы на ее ногах, и ему пришлось подавить рычание, готовое сорваться с губ.

— Так что с передником? — спросил он, сдерживая себя, чтобы не снять его самому.

— Я не хочу обжечь грудь, — заметила Белла, пожав плечами, поворачиваясь. Эдвард понимающе кивнул.

— Эй, ты сделала это для меня, правда?

— Для тебя? Почему это? Я просто не хочу обжечься, если масло начнет брызгаться, — спорила она, взяв ложку и положив рис и курицу на тарелку для Эдварда и для себя. Она подошла к столу и поставила тарелки. Эдвард взял стаканы и посуду.

— Нет, ты же знаешь, что мне не нравятся обожженная грудь. Именно поэтому ты и поступила так, — фыркнул он, откусывая немного курицы.

— Не могу поверить, что тебе двадцать пять лет, Эдвард. Правда? Честно? Это было самая большая глупость, которую ты когда-либо говорил.

— Да, хорошо, твою мать!

— Я забираю свои слова.

Вторник и среда прошли почти также как и понедельник, но четверг, чертов четверг почти убил Эдварда.

Он зашел в квартиру после длинного рабочего дня, и нашел Беллу, занимающуюся йогой в гостиной.

Одно дело — наблюдать, как Белла занимается в одежде, но видеть, как она выполняет упражнения голой — это было похоже на живое порно. Она нагнулась вперед, широко расставив ноги и демонстрируя ему все, и черт его возьми, если она не была влажной.

Тем вечером Эдварду пришлось воздержаться от шуток, потому что он готов был взять ее прямо посреди гостиной. И это бы противоречило правилам.

Правила были понятны. В субботу они могли делать это, не в четверг, но проклятье, эта его блажь с обнаженной Беллой явно обернулась против него самого. Каждый день он хотел только одного — взять ее. Утром он хотел нагнуть ее над столом; взять ее на полу; отыметь, прижав к холодильнику. Ночью он хотел взять ее на кушетке, на обеденном столе, возле правой стены, дальней стены, всех стен.

Это была пытка, и он сам ее создал для себя. Идиот.

Он никогда не был так счастлив наступлению пятницы. Он устал от необходимости снимать напряжение в своей комнате, как какой-то подросток.

И суббота, суббота стала для него почти Рождеством. Эдвард думал, что его член уменьшится. Никогда еще гормоны не управляли им до такой степени. Это было так странно и непривычно.

Эдвард проснулся раньше Беллы в субботу, как и обычно, хоть и было редкостью в последнее время. Он приготовил завтрак и почти подавился тостом, когда Белла вышла из ванной. От нее исходил божественный аромат. Это было похоже на долбанную реакцию собаки Павлова: он чуть не захлебнулся слюной, а член стал подергиваться.