Секс, магия и психоделия - [82]

Заметка: в ту неделю я был при деньгах.

Я дал ему двадцать долларов и скормил ему свою историю, про четырёх детей, трудности работы независимого автора и жадное руководство радиостанции. Всё его внимание сосредоточилось на двадцатке; остальная моя болтовня прошла мимо его ушей. Он удалился, рассыпаясь в благодарностях, и я знал, что он вернётся.

Но я ошибался.

Вскоре после этого Святой Отбой снова попался и стал одним из первопроходцев заместительной метадоновой терапии. Прошло больше года, прежде чем я увидел его снова.

Я вернулся в Нью-Йорк и в ходе короткого визита разглядывал книги в потрясающей книжной лавке «Peace Еуе» на авеню Эй, в котором невероятный человек Эд Сандерс, рок-певец/поэт/издатель/дзэнский безумец, продаёт книги с названиями вроде «Ебать бога в жопу» и арт-объекты вроде вазелина, которым пользовался Аллен Гинзберг, когда пидорасил Питера Орловски или лобковых волос известных поэтесс. Кроме этого у Эда была великая мечта всей жизни, снять грандиозный фильм панорамной аппаратурой «Синерама», главными участниками которого были бы контркультурщики, от рок-певцов до суровых политических активистов, устраивающие двухчасовую оргию, а называлось бы это «Монгольская свальная ебля».

Эдана на месте не было (он был в концертном туре со своей рок-группой The Fugs, название — дань уважения Норману Мейлеру), но, к моему удивлению, в лавку зашёл Святой Отбой и положил стопку журналов на прилавок. Он работал в оптовой торговле журналами, у него была своя машина, он развозил товар по всей южной части Манхэттена, и, похоже, здравствовал благодаря метадоновой диете, которую ему назначил губернатор штата Нью-Йорк.

Всё это я узнал за обедом в «McSorley's», куда пригласить его меня заставило любопытство, а также память о старых добрых временах. Он был первым участником метадоновой программы, с которым я встречался лично, и мне нужен был как минимум час, чтобы разузнать столько, сколько получится.

Теперь у Святого Отбоя были имя и фамилия, как у любого другого приличного гражданина — назовём его Джо Смит: настоящее имя было такое же незапоминающееся. Но это была бирка, с которой он родился (сказал мне он) и он не пользовался ей — и не видел её кроме как в отчётах полиции — больше двух десятков лет. Принять её снова для него было как снова принять себя, по-новому.

Он сказал, что его теперь совершенно не тянет к героину. Я ему поверил. Другой бывший героиновый наркоман как-то раз мне рассказал, что два самых счастливых года жизни провёл во Франции в пятидесятых, покупая метадон в аптеке, вкалывая его сразу по приходу домой и совершенно не волнуясь, что его схватят копы. Но затем правительство Франции запретило метадон, и он вернулся к тому, с чего начал. Пока эта счастливая передышка длилась, однако, он был таким же воздержанным и респектабельным гражданином, каким он был на момент рассказа. Легальный джанк не создаёт такие проблемы, как нелегальный джанк.

Святой Отбой — или Джо Смит — сказал мне, что ему доставляло удовольствие зарабатывать себе на жизнь. «Это приносит в жизнь порядок, — сказал он, — а без порядка жизнь — сплошная тягомотина». Я подумал, что это интересным образом противоположно представлению многих любителей кислоты о то, что в совершенном обществе будущего всю работу будут выполнять механизмы, а люди беспрепятственно будут посвящать себя любви, сложным взаимоотношениям и искусству. Торчки, и даже бывшие торчки, зачастую относятся к жизни как к проблеме, которую надо либо избежать (при помощи «угнетающих» наркотиков), либо решить усилием воли; однако психоделическому племени она видится как развлечение, которое можно улучшить (при помощи «облегчающих» наркотиков) или наблюдать, находясь в созерцательном покое.

Когда я увидел Джо Смита в следующий раз, в нём оставалось даже ещё меньше Святого Отбоя. Это было несколько месяцев спустя, он был в баре с миленькой девчушкой, которая была никак не старше 16 лет. Он увидел меня, когда мы зашли туда с женой, и пригласил нас за свой столик.

Мы подсели к ним и немного выпили. Вскоре стало ясно, что Джо Смит был галантным кавалером, искусителем женского пола (или по крайней мере шестнадцатилетних девиц), умудрённым опытом светским человеком, и его бы никогда не увидели в обществе такого сомнительного персонажа, как безрадостный Святой Отбой. Также ясно было, что он был выпивохой, симпатичным выпивохой, которого все любят, таким, каких иногда играет Бинг Кросби, но несомненно, как ни крути, выпивохой. Буддоподобный торчок испарился и ему на смену пришёл обаятельный старый бабник.

А ещё он был в настроении для самокопаний и, ещё немного выпив, вдруг начал «рассказывать всё без утайки».

Мы обсуждали Движение За Освобождение Женщин, и от этого каким-то образом разговор перешёл к вечно раздражающим проблемам отказа в сексе — как сказать кому-то «нет», не обидев этого человека? И как примириться с «нет», не обидевшись самому?

«Помнишь первый раз, когда тебе отказали в сексе?» — спросил Джо Смит. «Спорим, что не помнишь. Спорим, что твоё воспоминание об этом — призрак, тень подлинного переживания. Фрейд в своих теориях обсчитался на десять лет. Причины наших неврозов это не травмы детских лет — а мы и их тоже забываем. Потому что это слишком больно. Первый раз, когда хочешь женщину, на самом деле хочешь её — только её и никого другого — а она отказывает тебе, это как получить по яйцам. Ты сразу думаешь о самоубийстве — потому что кажется, что боль никогда не покинет тебя. Не можешь вспомнить? С тобой именно такое разве не случалось хоть раз? Не думал достать папино ружьё из гаража и разнести себе башку?»