Секреты Лос-Анджелеса - [11]

Эд присаживается на корточки и начинает писать на обороте бланка. Версия первая: правда.

Разнесся слух, что Джон Хеленовски лишился глаза. Слух распустил сержант Ричард Стенсленд, арестовавший Раиса, Денниса и Валупека, Клинтона. С тем же успехом можно было бросить спичку в канистру с бензином. Лейтенант Фрилинг, командир бригады, крепко спал, поскольку в нарушение внутреннего распоряжения за номером 4319 надрался на рабочем месте. Сержант Э. Дж. Эксли, внезапно оказавшийся за старшего, обнаружил пропажу ключей от камер. Толпа полицейских, отмечавших в дежурке Рождество, рванулась в обезьянник. Камеры, где содержались шестеро подозреваемых в нападении, были открыты ключами – теми самыми, которых недосчитался сержант Эксли. Сержант пытался снова запереть камеры, но избиение уже началось. Сержант Виллис Тристано схватил сержанта Эксли за руки, а сержант Уолтер Крамли снял у него с пояса запасные ключи.

Ни с помощью уговоров, ни с помощью силы сержант Эксли вернуть ключи не смог.

Добавим деталей.

Полицейские избивали беззащитных задержанных. Особенно зверствовал Стенсленд. Бад Уайт схватил одного из арестованных за шею и поднял, ударив головой о потолок. Сержант Эксли приказал офицеру Уайту прекратить: офицер Уайт приказу не подчинился. Сержант Эксли не стал повторять приказ, поскольку арестованный освободился, и необходимость в дальнейшей конфронтации отпала.

Эд поморщился и продолжал писать. Поставил дату – 25 декабря 1951 года. Заголовок: избиение заключенных в тюрьме Центрального участка. Большое жюри выносит обвинительный акт, в департаменте начинаются разборки в департаменте, репутация шефа Паркера летит к чертям… Эд взял чистый лист. Начнут опрашивать свидетелей – и тут выяснится, что все офицеры в участке были, что называется, в стельку. Пьяный свидетель – не свидетель. А вот сержант Эксли не пил, к тому же пытался навести порядок – свидетель из него идеальный. Ему нужно сложить с себя ответственность, начальству – сохранить лицо. В департаменте будут благодарны человеку, который поможет им выйти сухими из воды и отвязаться от газетчиков. Но для этого нужен план. А план надо составить заранее.

И Эд начал вторую версию.

Для начала возложим вину на конкретных людей. Стенсленд, Джонни Браунелл – брат раненого патрульного, Бад Уайт и еще несколько работяг, уже дослужившихся или почти дослужившихся до пенсии: Крагман, Такер, Хайнеке, Хафф, Дисброу, Доуэрти. Если прокуратура серьезно возжаждет крови – бросить им стариков. Далее: почему бы не предположить, что подозреваемые в нападении пытались бежать и освободить остальных заключенных? Алконавты из «аквариума» подтвердят. Еще несколько поворотов, и правда превращается в искусную ложь, которую ни один свидетель не сумеет опровергнуть. Эд подписал вторую версию и приложил ухо к вентиляционной трубе – узнать, не родилась ли третья.

Третья версия рождается в муках. За стеной Стенса призывают проснуться и взглянуть, что он, мать его так, натворил. Уайт бормочет что-то неодобрительное и уходит тяжелыми медленными шагами. Крагман и Такер матерят мексиканцев. В ответ – стоны и всхлипы. Уайта и Джонни Браунелла больше не слышно. Ленц, Хафф, Доуэрти, судя по всему, тоже смылись без шума. Надрывный плач, снова и снова повторяемое madre mia.

6:14 утра.

Эд начал третью версию. Ни стонов, ни madre mia. Арестованные за нападение буйствовали и подстрекали других заключенных к бунту. Получили по заслугам. Что бы сказал отец? Вечно твердит о правосудии. А этих шестерых избили за то, что они искалечили двух полицейских – что это, если не правосудие?

Шум затих – уже окончательно. Эд попытался уснуть, но так и не смог.

В замке повернулся ключ. На пороге лейтенант Фрилинг – бледный, трясется. Эд отстранил его, двинулся по коридору.

Двери шести камер распахнуты настежь. Пол скользкий от крови. Хуан Карбигаль лежит на койке, под голову подсунута сложенная рубашка – несколько часов назад белая, теперь красно-бурая. Клинтон Валупек смывает кровь с лица. Рейес Часко – один громадный синяк; Деннис Райс расправляет распухшие сломанные пальцы. Санчес Динардо и Эзекиель Гарсиа прижались друг к другу на грязном полу.

Эд набрал номер скорой помощи. На словах «Центральный полицейский участок» его едва не вырвало.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ты почему не ешь, сынок? – спросил Дадли Смит. – Аппетита нет после вчерашней вечеринки?

Джек покосился на тарелку. Мясо на косточке, спаржа, вареная картошка.

– Когда за еду платит офис окружного, я всегда заказываю больше, чем могу съесть. Так где Лоу? Не хочет взглянуть на свою покупку?

Смит сочно, басовито засмеялся. Этакий комический ирландец из мюзикла: мешковатый пиджак надежно скрывает и револьвер 45-го калибра, и истинную натуру.

– А что у этого Лоу на уме? Дадли взглянул на часы.

– Что ж, будем считать, что Рождество Спасителя нашего мы отпраздновали, и перейдем к делу. Лоу, сынок, хочет стать прокурором нашего славного города. А со временем и губернатором Калифорнии. Он уже восемь лет заместитель окружного прокурора, в сорок восьмом баллотировался и проиграл, а на следующих выборах, в марте пятьдесят третьего, надеется выиграть. Так, по крайней мере, Эллис считает. Он парень ценный: с полицией дружит, криминалу – смертельный враг. И мне нравится, хоть и сын Сиона. По-моему, хороший прокурор из него получится.