Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго» - [91]

Мы планировали работать три дня, но раздали весь тираж Праведной Книги уже к середине второго.

Синие льняные обложки валялись по всей территории выставочного комплекса. Известный экономист снял обложку с сувенирной книги о Всемирной выставке и вставил в нее роман «Доктор Живаго». Жена авиакосмического конструктора спрятала книгу в пустой коробке для прокладок. Игравший на валторне музыкант спрятал книгу внутри своего музыкального инструмента. Известная балерина Большого театра завернула книгу в нижнее белье.

Наша миссия была выполнена. Мы раздали экземпляры романа советским гражданам и надеялись на то, что все те, кто прочитает роман, зададутся вопросом, почему он запрещен в СССР, что в конечном счете приведет к появлению диссидентских настроений среди населения.

Члены группы расстались так, как изначально планировали. Иванна продолжила работу на выставке, раздавая свои религиозные материалы. Все остальные члены должны были покинуть территорию комплекса и больше туда не возвращаться. Мы не хвалили друг друга за то, что хорошо выполнили свою работу, а лишь взаимно кивнули на прощанье и по одному вышли из павильона Ватикана. После завершения операции нам было запрещено поддерживать другом с другом связь. Я не знаю, куда направились отец Давид и отец Пьер, но на следующий день села на поезд и поехала в Гаагу, где должна была дать отчет о проведенной работе и получить следующее задание.

Восток. Сентябрь-октябрь 1958

Глава 22. Витающий в облаках. Нобелевский лауреат

Борис стоит за расколотым железным забором с мотыгой в руках и осматривает грядку, на которой посадил чеснок, лук и картошку, которые должны взойти следующей весной. К ограде подходит человек, и Борис прислоняет мотыгу к стволу березы.

– Мой друг, – произносит гость и протягивает Борису руку через забор.

– Привез? – спрашивает Борис.

Гость кивает и следует за писателем в дом.

Они садятся друг напротив друга за столом в гостиной. Гость раскрывает свой рюкзак и кладет на стол книгу в обложке, обтянутой синей тканью. Борис протягивает руку к своему роману. Он гораздо легче, чем отпечатанный на машинке и переплетенный манускрипт, который он передал итальянцу два года назад. Он также не похож на отпечатанные на Западе тома в глянцевых обложках, ставшие бестселлерами, которые он видел только на фотографиях.

Он проводит грязным пальцем по переплету книги, и на его глазах появляются слезы.

– Наконец-то, – говорит Пастернак.

Гость достает из рюкзака второй подарок – бутылку водки.

– Тост? – спрашивает он.

– А кто издал роман? – спрашивает Борис.

Гость наполнил свой стакан.

– Говорят, что американцы.

Борис выходит на утреннюю прогулку. Моросил дождь, и он пошел по тропинке в лесу за дачей, а не обычным путем через кладбище, ручей и вверх по пригорку. С деревьев облетели еще не все листья, и те, что остались, закрывают его от дождя. Он одет по погоде: плащ, шляпа и черные резиновые сапоги. Уже по дороге домой он начинает чувствовать, что замерз.

Борис еще не видит гостей, но уже может услышать их голоса. Выходя из леса, он замечает несколько припаркованных на узенькой улице автомобилей и несколько человек, стоящих под открытыми черными зонтами на территории его участка. Молодой человек сидит на заборе в том месте, где подгнила одна доска. Борис хочет крикнуть ему, чтобы он немедленно слезал, но потом останавливается, словно олень, который увидел охотника до того, как его заметили.

Он размышляет о том, стоит ли ему быстро вернуться в чащу леса, но тут кто-то громко зовет его по имени, и толпа, словно единое целое, движется в его сторону. Сидящий на заборе мужчина спрыгивает и подбегает к нему первым. Мужчина достает ручку с блокнотом: «Вы получили Нобелевскую премию. Пожалуйста, прокомментируйте это для «Правды».

Борис поднимает голову к небу, и на его лицо падают холодные капли дождя. «Вот оно, – думает он, – я вошел в историю». Но слезы радости не текут из его глаз, смешиваясь с каплями дождя. Его охватывает страх, словно холод от обливания ледяной водой по утрам.

Он смотрит в дальнюю часть своего сада, где двадцать лет назад сорвали ворота. Он вспоминает, как его сосед Борис Пильняк проходил через эти ворота к нему на участок, чтобы поделиться урожаем лука или прочитать ему последнюю главу своего романа. Он вспоминает, что роман запретили и устроили травлю Пильняка за то, что он разрешил издать этот роман за границей[23]. Он вспоминает, как однажды во время утренней прогулки проходил мимо его дачи и увидел в окне застывшего в ожидании Пильняка. «За мной придут», – сказал тогда Пильняк. И за ним действительно пришли.

Яркий свет фотовспышки. Борис ищет глазами в толпе знакомое лицо, за которое мог бы зацепиться взглядом, но не находит.

– Вы примете премию? – спрашивает его другой журналист.

Борис водит носком резинового сапога в луже.

– Я не хотел, чтобы это случилось. Я не хотел шума.

Сейчас я очень рад. Но моя радость – одинокая радость.

Не дожидаясь новых вопросов журналистов, он надевает шапку.

– Лучше всего я думаю во время ходьбы. И сейчас мне надо пройтись.

Он идет сквозь расступающуюся перед ним толпу и снова входит в лес.