Секретная война. Записки немецкого шпиона - [22]

— Что касается вас, то вы играете большую роль в этой мировой войне. О вас всегда будут говорить: он был британским морским атташе в Вашингтоне. Лондон действует по вашим указаниям, и все делается так, как вы желаете.

Капитан Г. внимательно слушал и, по всей видимости, был очень доволен мной. Он отвечал любезно, и, когда мы посторонились, чтобы пропустить в отель мисс Л., он удержал меня, чтобы сказать мне очень тихо:

— Господин командир, вы принадлежите к тем людям, которые понимают дело, и вы, вероятно, умеете хранить тайну. Телеграммы, которые я только что отправил, подготовят сюрприз немецким пароходам, если они попытаются покинуть порт. Мы, таким образом, на некоторое время оставим «Карлсруэ» в покое.

Her такого бала, которому не пришел бы конец, и я был счастлив, когда, наконец, очутился в своей комнате. Я получил [53] больше, чем ожидал, так как узнал, что англичане не имеют ни малейшего понятия о тайных путях моих агентов в Нью-Йорке, и был уверен, что сумел избавить «Карлсруэ» от орудий английских судов.

Вечер удался на славу.

На следующее утро никакие силы не были в состоянии меня удержать, и я при первой же возможности уехал в Нью-Йорк. Оставив мой багаж на хранение, я постарался связаться с моими людьми. После многих бесплодных попыток я натолкнулся на одного немецкого капитана дальнего плавания. Мы случайно встречались с ним в городе. Обсудив с ним все подробности, мы договорились собрать всех наших людей и отправились в контору бывшей фирмы «Э. В. Гиббонс». Я хотел узнать, не были ли получены за это время письма на мое имя. По дороге мы обсуждали возможные способы предупредить «Карлсруэ» и решили, что морской атташе, вероятно, располагает такими средствами. Я решил поздно вечером телеграфировать капитану Бой-Эду и сообщить ему то, что я узнал.

Открыв дверь моего бюро, мы страшно удивились, увидев большую груду писем на полу. Это, несомненно, были письма с предложением всевозможных товаров в ответ на запросы неутомимого Макса Вейзера, каталоги, газеты, пробы всевозможных товаров, которые письмоносец просовывал под дверь. Мне понадобилось бы потратить целый день, чтобы разобрать всю эту груду писем, так что я должен был предоставить это заботам Макса Вейзера, ибо у меня не было для этого времени.

На следующее утро я осторожно связался с моими другими агентами. Я их нашел в различных частях города и в течение всего дня не переставал думать о глупой истории, рассказанной мне капитаном Г. о моих похождениях в портовых тавернах и моих поездках на моторной лодке, с которой я продаю всевозможные вещи командам пароходов.

Вечер я провел в ресторане Вулворт-билдинг в обществе моих лучших помощников, в том числе Макса Вейзера и двух немецких капитанов.

Они громко хохотали, когда я им передал эту историю, которая доставила им величайшее удовольствие, но никто не знал, как добраться до крупицы истины, которая, несомненно, лежала в основе всего этого дела. Ведь так много людей напивается в тавернах на берегу, так много людей, занимающихся торговлей в порту. Мы не находили никакого средства, чтобы проникнуть в эту тайну. [54]

На следующий день я встретился с Бонифейсом, который пришёл сообщить мне очередные новости из полиции. Мы встретились с ним в небольшом кафе, и он мне показался более мрачным, чем всегда. Его лицо выдавало скрытое раздражение. Своими словами он ошеломил меня.

— Не мне, капитан, учить вас, как держаться, и я бы никогда не поверил, что вы способны так вести себя. Я никогда бы не мог поверить, чтобы вы были так неосторожны.

Я начал терять терпение…

— Не говорите загадками, сударь. Что такое я сделал? Что случилось? Говорите!

— Вы напились пьяным, — сказал Бонифейс упавшим голосом. — Вы нализались и стали рассказывать, что это вы тот немецкий капитан, который поджигает пароходы.

Это переходило всякие границы.

— Если у вас хватит смелости сказать мне также, что я прогуливаюсь в порту на моторной лодке, я рассержусь. Бонифейс готов был заплакать, вытирая свое пенсне.

— Зачем, капитан, вы издеваетесь надо мною? Зачем вы это делаете? Послушайтесь моего совета и будьте осторожнее. Зачем вы ходите в порт, капитан? Вы лишь обращаете на себя внимание!

— Откуда вы все это знаете?

— Вся полиция это знает. В полицейском управлении только об этом и говорят. Все сыщики с утра до вечера говорят о вашем деле.

— Мистер Бонифейс, — сказал я, — мистер Бонифейс, послушайте, что я вам скажу. Я никогда в Нью-Йорке не напивался пьяным и никогда не говорил, что я немецкий капитан, поджигающий пароходы. И я никогда не ездил в порту на моторной лодке.

Но Бонифейс поправил свое пенсне и надел шляпу.

— Я очень жалею, что нам приходится расставаться, капитан. Вы больше мне не доверяете. Почему вы не хотите честно признать, что вы совершили ошибку, которая может случиться со всяким, мы могли бы тогда постараться исправить ее. Я больше не сердился, а разразился хохотом.

— Что мне сделать, чтобы убедить вас? Никогда в своей жизни я этого не делал!

Тогда я вторично услышал эту дурацкую историю, причём Бонифейс подтвердил мне, что вся американская полиция разыскивает германского капитана Ринтелена, который ходит по докам и разъезжает в порту. Я подробно [55] расспросил его и узнал, что эту точную информацию он получил от одного полицейского, который собственными глазами видел этого капитана. — Надо узнать всё относительно этого субъекта, мистер Бонифейс. Постарайтесь узнать самые мельчайшие подробности, дабы мы сами могли проследить за этим полицейским, который так афиширует результаты своих розысков.