Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны - [55]

В ноябре 1603 года в одном из лондонских домов Кетсби, неподалеку от набережной Темзы, собрались по приглашению хозяина Томас Винтер и еще один из друзей Кетсби — Джон Райт. На этой встрече Кетсби впервые изложил им план, как одним ударом восстановить католицизм. Для этого следовало взорвать здание парламента, когда в нем будет находиться король, а возможно, и его старший сын. В самом плане не было ничего необычного, и поэтому нет нужды особенно доверять версии, согласно которой этот проект заронил в голову Кетсби Томас Морган — бывший разведчик Марии Стюарт по поручению уже знакомого нам католика-эмигранта, ставшего одним из руководителей испанской разведки, Хью Оуэна. От Якова I предполагалось отделаться таким же путем, как без малого сорок лет до этого избавились от его отца — Дарнлея. Еще были свежи в памяти также попытки взорвать помещение в Антверпене, где заседал испанский наместник Александр Пармский, а также государственные здания в столице восставших голландских штатов Гааге. Майкл Муди намеревался сделать то же, чтобы покончить с королевой Елизаветой.

Во времена Елизаветы уязвимым местом католиков было то, что их считали агентурой смертельного врага — Испании. Теперь же на трон вступил король, которого англичане считали иностранцем, особенно непопулярны были его шотландские фавориты. Заговорщики, вероятно, рассчитывали сыграть на уязвленном патриотическом чувстве англичан и предполагали, что неожиданность удара парализует сопротивление. А своевременно переброшенный из Фландрии эмигрантский полк во главе с полковником Стенли окажется достаточной поддержкой для нового католического правительства, которое будет образовано под видом регентства при одном из младших детей устраненного Якова. Опорой могло послужить заранее собранное ополчение католических дворян.

Сейчас эти планы кажутся фантастическими, но, быть может, заговорщики, люди решительные и деловые, лучше разбирались в обстановке, чем это могут сделать историки через три с половиной столетия? Конечно, это предполагает, что руководители заговора действительно верили в его успех — но здесь мы касаемся уже совсем другой проблемы, к которой еще придется вернуться на последующих страницах…

Кетсби удалось убедить своих друзей, а чтобы окончательно побороть их колебания, решено было получше заручиться иностранной помощью. С этой целью Винтер отправился во Фландрию, где находился коннетабль Кастилии, который готовился к поездке в Лондон для заключения мирного договора. Понятно, что от Винтера отделались пустыми обещаниями похлопотать за английских католиков перед королем Яковом.

Во Фландрии Винтер, возможно, встретился с Хью Оуэном и иезуитами и изложил им планы заговорщиков — однако здесь исследователям приходится вступать в область предположений, потому что документы, В которых утверждается это, вызывают большое сомнение. В апреле 1604 года Винтер вернулся на родину. С ним прибыл верный человек, рекомендованный командиром эмигрантского полка полковником Стенли, Гай Фокс.

Гай Фокс — наиболее известный из заговорщиков, а по существу, лишь исполнитель планов, составленных другими. Это был эмигрант-католик родом из Йоркшира, много лет провоевавший в рядах испанских войск в Нидерландах, где он дослужился до офицерского чина. Это был высокий, угрюмый детина с рыжей бородой, суровый воин, которому полк заменил родину, а верность религии давно взяла верх над чувством патриотизма. В Англии Фокс стал называть себя Джоном Джонсоном.

Вскоре после возвращения Винтера в заговор было вовлечено еще одно лицо, также занявшее руководящее положение среди своих сообщников. Это был Томас Перси из аристократического рода, знаменитого в истории Англии. Он был двоюродным братом и управляющим имениями графа Нортумберленда, самого знатного из католических вельмож. Этому коротконогому человеку с длинным, будто растянутым телом, сутулыми плечами и багровым лицом уже минуло 45 лет, он был значительно старше большинства участников заговора. Перси, казалось, был живым воплощением непримиримых противоречий — подобно Кетсби, забияка и завсегдатай лондонских трактиров, он вдруг беспричинно в 40 лет перешел в католицизм, превратившись в кающегося грешника, изнурявшего плоть, послушного ученика иезуитов, что не мешало ему, впрочем, коснеть в «смертном грехе» двоеженства. Природная спесь рода Перси, толкавшая его к диким поступкам, к необузданному своеволию, как-то сочеталась с дальновидным расчетом и изворотливостью опытного политического интригана, а угрозы убить короля Якова — с попытками делать придворную карьеру.

Теперь число заговорщиков возросло до пяти, и они — это было через две-три недели после возвращения Томаса Винтера в доме на Стренде, в самом центре Лондона, — дали на молитвеннике клятву не отступать от своих планов и свято хранить тайну. Вслед за тем они перешли в другую комнату, где их ожидал посланец из Уайт-Уэбса иезуит Джерард. Он отслужил мессу, Кетсби и его товарищи приняли причастие. Формально отец Джерард не присутствовал на совещании заговорщиков — знал ли он, какие планы строили Кетсби и его друзья? На первый взгляд, положительный ответ диктуется элементарным здравым смыслом. Слишком легковерным показался бы тот, кто поверил бы отрицаниям, письменным и устным, исходившим впоследствии от отца Джерарда. Чтобы ему поверить, следовало предположить, что Кетсби, Перси и Винтер действительно приняли все меры, чтобы скрыть свои намерения от иезуитов, а это очень мало вяжется с тем, что нам известно о заговоре. Но еще вопрос, известно ли нам все наиболее важное, и к этому вопросу нам предстоит вернуться ниже.