Секретная почта - [8]
Между ними вертелся и старик Чичирис. Он якобы зашел за рубанком и, как лисичка, крадучись, брел по саду, огороду.
Начальник полицейского участка Ряпшис и гестаповец, закончив обыск, сели на груду камней. Людвикас слышал каждое их слово.
Ряпшис оправдывался — сведения достоверные. Вот человек, тот босоногий старик, нередко видел жену Пакальнишкиса в аптеке, хотя дома у них никто не болеет…
Немец приказал выставить засаду. Пусть несколько ночей караулят за изгородью огорода.
Когда нежданные гости убрались, Стяпонас пришел посидеть на груду камней и выкурить трубку. Услышав, что Людвикас узнал, он взбеленился.
— Ах ты, старая падаль!.. От Чичириса всегда разит гнилью. Видно, придется ему косточки пересчитать. Или же язык вырвать… — А уходя, ободрил брата: — Держись, Людвикас… Нам ничего не осталось… Или все погибнем, или вернем себе счастье…
Ах, как хотелось Людвикасу в этот момент обнять своего угрюмого старшего брата и крикнуть: «Стяпонас! Теперь мне не стыдно было бы привести в этот дом Алоизаса Вимбараса!»
Залаяла собака. Тропинкой мимо капустного поля плелся в усадьбу почему-то унылый Чичирис.
— Осень рад, соседуска, сто нисего и никого не насли…
— Видишь? — показал Стяпонас Чичирису старый развесистый у клети вяз.
— Визу, а сто тут такого?
— На нем тебя повесят… Прямо за твой длинный язык… А теперь беги отсюда не оборачиваясь — сейчас возьму дубину, кости тебе почесать…
— Озверели люди!.. — пискнул в испуге Чичирис и сейчас же дал драла из усадьбы. — Содом и Гоморра в святой Литве! — кому-то угрожая, размахивал он кулачком.
Вечером у забора усадьбы Стяпонаса показались два парня в зеленых маскировочных плащах. Они держались поодаль, избегали встреч с людьми, курили сигареты, пряча их в горсти.
Три дня Людвикас голодал в своем укрытии.
Прошло еще немного времени. Ноги у Людвикаса немного зажили. Он мог уже вставать и ночью даже ходил по саду…
Стяпонас собрался увезти брата. Взял мешки, набил их мякиной, с вечера смазал дегтем колеса. На рассвете Людвикас лег ничком в повозку. Стяпонас наложил на него мешки с мякиной и, перекрестившись, сев на передке, тронул вожжами лошадь. Не спеша проезжал он деревню, спокойно здороваясь с соседями.
У развалившегося забора Чичирис что-то тесал.
— На мельнису? — осведомился старик.
— На мельницу… — ответил Стяпонас, хлестнув лошадку кнутом. — Но-о!..
— Вкусный будет хлебес, хотя твоя розь была плоховата… — прошамкал Чичирис. — И на базаре будесь?
— И на базаре…
— Стобы немного попоззе — я бы тозе с тобой поехал…
— Доберешься и пешком, не ахти какой барин…
Повозка покатилась под гору, колеса загромыхали по мосту.
Стяпонас остановился, как они договорились, у Волчьего рва.
— Ну, прощай, Людвикас… — как-то тихо и грустно сказал Стяпонас, оглядывая похудевшего брата, который довольно ловко выбрался из повозки и перекинул автомат через плечо. — Бросил ты плуг, что с тобой поделаешь… — продолжал брат. — Как-нибудь и один справлюсь, пока не вернешься. На страду толоку созову… Мать, дети помогут… Только не лазь ты там вслепую! Если даешь кому-нибудь по загривку, то уж так, чтобы самому вдвое больше не получить…
Садясь в повозку, Стяпонас еще раз посмотрел на брата, словно хотел запомнить его, потом опустил голову и, не глядя в глаза, спросил:
— А куда идти — тропинки хорошо знаешь? Один опять не останешься?
— Да уж… — произнес Людвикас и как-то необычно заморгал. Не желая показать своего волнения, он помахал рукой, повернулся и быстро зашагал в сторону леса.
Людвикас искал глазами далекое, забытое дупло.
Сохранился ли на старом месте секретный почтовый ящик?
ПОЕЗДКА НА ЗМЕИНОЕ БОЛОТО
Я сидел в маленькой провинциальной чайной и ел норвежскую селедку с горячей картошкой, запивая жиденьким каунасским пивом. Отворилась дверь. Вошел хорошо сложенный, сурового вида путник. В темно-синем комбинезоне, в кожаном шлеме, в очках мотоциклиста. За плечами у него был брезентовый рюкзак. Громко стучали подбитые подковами каблуки.
Все с любопытством посмотрели на вошедшего. В этом отдаленном местечке незнакомым интересуется каждый.
Незнакомец приподнял очки. Тут я его узнал. Прораб-мелиоратор Гелгаудас, с которым я недавно встретился в Каунасе и сыграл партию на бильярде. Хорошо катает белые шары!..
— Куда едете?
— К реке Скряудупис, за Змеиным болотом. Наш участок!..
Я обрадовался. И мне в ту сторону. Жду не дождусь грузовика мелиораторов.
— Подвезу, — сказал Гелгаудас, нагибаясь над тарелкой с горячей фасолью.
— Может, бутылочку вина? — предложил я своему попутчику.
— Нет. Сам правлю машиной. А кроме того — рабочее время.
Через несколько минут я удобно устроился на заднем седле мотоцикла. Гелгаудас прикрыл лицо очками, и мы рванулись с места.
Мотоцикл понесся по извилистой проселочной дороге. Мимо проплывал старый лес.
Пятнадцать лет назад мне приходилось бывать в этих местах. Помню заваленные снегом трясины Змеиного болота, скованную льдом реку Скряудупис, унылый, таинственный лес. Наша поездка тогда была странной, наугад, без дороги. Морозным зимним вечером мы заблудились в лесу и поехали, ломая автомобильными колесами сухой ледок лужиц. Напрасно развертывали карту. Кругом — никаких усадеб. А мороз крепчал, наступала темнота, вокруг был незнакомый и дремучий лес.
