Секретная почта - [16]

— Сколько этой жизни нашей…

— Ничего ты не понимаешь. Я не об этом. Человек живет и ходит по земле уже полмиллиона лет. А когда он свои самые умные машины стал строить? Тоже не знаешь? Совсем недавно. Каких-нибудь двести лет. С тех пор он и стал разумным существом. А ты его хочешь в дырявую калошу посадить…

Плачет, отчаивается Моника, что муж у нее такой упрямый. Желая его наказать, даже постель отдельно постелила. Но Игнас не уступает. Долго по вечерам сидит дома — уткнется в тетрадь и что-то пишет. Моника исподтишка наблюдает за ним. Не другой ли письмо строчит? Хочется ей подойти, глянуть через плечо, да гордость не позволяет. Лежит, притворяясь спящей, а сама все глаза проглядела. Игнас устанет, встанет, вытянув руки и сжав кулаки, потянется и уйдет на кухню. Напившись воды, возвращается и снова садится за стол.

Монике очень хочется его подозвать, как делала это раньше: «Ну поди, поди сюда ко мне, я не могу без тебя уснуть». Но прикусывает язык. «Почему он считает меня дурой? Почему мы не можем дом построить, как другие? Ведь для начала у нас и сбережения есть…»

Моника не уступает, Игнас тоже.

За последние дни Игнас будто совсем взбесился. Уедет в район и домой глаз не кажет. Окончательно от рук отбился. Все время где-то на стороне околачивается. И кому, спрашивается, он постоянно письма пишет?

Как только опустится солнце, Моника выходит на крыльцо и поджидает мужа. Может, сегодня вечером этот непоседа появится? Но вокруг тишь, пустота. Не слыхать грохота подъезжающего трактора.

Моника подходит к старой развесистой груше.

Неподалеку торчит из земли большой красный камень. Моника в раздумье садится на него. На душе горько. Ведь ее доля так же тяжела, как этот камень, с незапамятных времен лежащий у ветхого домика. Его не сдвинешь с места, не увезешь…

Моника вздыхает, оглядывается: вокруг поля, усеянные камнями, будто когда-то, давным-давно, по холмам и долинам пробежал великан и из гигантского сита рассыпал их. Неужели и она — брошенный на произвол судьбы камень?

Сегодня Игнас наконец вернулся.

— Видела? — вбежав, оживленно крикнул он и схватил ее за руку. — Ты только пойди взгляни.

Моника вырвала руку.

— О доме ты лишь тогда вспомнишь, когда грязное белье на плечах гнить начинает.

Все же подошла она к двери, оперлась о косяк.

Что тут особенного? Стоит себе трактор, а из его носа торчат длинные железные когти. За два года вдосталь насмотрелась она на железо и нанюхалась газолина.

А Игнасу все не терпится. Он вскакивает на своего великана, усаживается в кабину и заводит мотор.

— Глянь, как машина разглаживает землю! — кричит он.

Трактор пыхтит, грохочет, хоть уши заткни. Но вот скрипнул рычаг и нос оскалился железными клыками. Глубоко в землю вонзаются острые зубья, прямо под ее заветный камень. Трактор натужно тарахтит и выдирает его из земли. Яма раскрывает свой зев — в ней шевелятся потревоженные черви. Юркнула серая полевая мышь. С давних пор неподвижно лежал камень в земле, а теперь вдруг повис в воздухе, схваченный стальными клещами. Поднял его Игнас, отвез поодаль и бросил у дороги.

Страшно становится Монике. У нее отняли даже тот камень, на котором она отдыхала… А Игнас поворачивает машину обратно, вновь подъезжает и улыбается, будто ничего не случилось…

И Моника поняла, что никогда не усадить ей Игнаса в зеленую будку. Пусть себе околачивается… Ну хоть бы тут пускай собирает камни. Лишь бы она его в окошко видела…

Станет шить, глянет в окно — а ее Игнас рядом, к другой не ушел. И писем больше писать не будет…

— Вернусь, милая, деньков через десять… — гордо заявляет Игнас. — Ждут не дождутся меня в Паежерисе… На стройке плотины камней не хватает. Трижды звонили. Всё торопят, чтобы свою конструкцию скорей заканчивал. Ну а теперь — ого! Поди, обними, поцелуй, ворчунья ты моя…

Моника бледнеет.

— Когда ты уезжаешь? Сегодня?

— Пообедаю и поеду.

— Можешь ехать и не возвращаться!

И на Игнаса вновь обрушивается град упреков. Его лицо бледнеет. С урозой в голосе он говорит:

— А ты потише… поспокойнее…

— Уезжай! Скорее уезжай! Ты мне больше не нужен!

— Может, другого ожидаешь?

— Найдется, кто и посочувствует мне! — подбоченясь, кричит Моника. Ее грудь тяжело вздымается. — Подумаешь, нужен мне такой неряха. Обнимайся и целуйся со своими камнями!..

— Так вот ты как… — тихо цедит Игнас. — Повтори, что сказала…

— И повторю… Можешь совсем не возвращаться!..

Игнас с шумом выдохнул воздух, глянул на нее исподлобья и, резко повернувшись, вышел. Громко хлопнула дверь.

Моника бросилась на постель, в досаде зарылась в подушку. Она поняла, что слишком зло над ним посмеялась. Но если сейчас уступить, побежать за ним вслед, извиниться — тогда Игнас, пожалуй, совсем распустится. После этого ему и слова наперекор не скажи. Найдется ли на свете жена, которая не захотела бы одержать верх над мужем?

Моника лежала и с нетерпением ждала. Он должен вернуться.

Но Игнас не возвращался. Во дворе затарахтел трактор. Долго шумел он, ездил взад и вперед, даже к самой двери подъехал — видно, таким манером Игнас заманивал свою жену во двор. «Еще немного помучаю! Больше любить будет», — улыбаясь сквозь слезы, думала Моника.