Секретная династия - [8]

Даже анализ опубликованного вступления в книге Корфа любопытен для историка и историографа: здесь неплохо показаны стимулы создания и продвижения в свет такого рода сочинений. Однако в печатном издании Корф, понятно, не открыл всех глубинных связей, деталей того, «как это делается». Поскольку же мы имеем дело с определенным общественным полюсом, противостоящим главным героям нашего повествования, постольку необходима и важна «тайная история книги», не попавшая к ней в предисловие.

Обширные материалы для суждения на эту тему дает «Историческая записка о происхождении и издании книги “Восшествие на престол императора Николая I”», сохранившаяся в архиве Корфа. По содержанию ее видно, что она составлялась в конце 1857 — начале 1858 года на основании дневниковых записей последнего десятилетия и под непосредственным впечатлением контрударов Вольной печати Герцена. При этом автор еще раз обращается к 10-летней предыстории событий: Корф начал собирать материалы о событиях 14 декабря еще в 1830-х годах, так как по службе в его руках бывали разнообразные секретные документы. Между прочим, в 1839 году, после смерти М. М. Сперанского, именно Корф разобрал его бумаги и нашел там «небольшую памятную записку о 1825 годе».

Осенью 1847 года Николай I поручил статс-секретарю прочесть курс законоведения второму царскому сыну — великому князю Константину Николаевичу. К каждой теме Корф составлял Записки (т. е. предварительный план, конспект) и, «когда они касались предметов сколько-нибудь щекотливых, в особенности же истории отечественных установлений, подносил сперва из собственной осторожности на предварительный просмотр и одобрение государя»[33].

Записки Корфа заинтересовали наследника, будущего Александра II, который в беседе с историком (6 января 1848 г.) посоветовал объединить отдельные фрагменты в книгу о 1825 годе. «Таким образом, — сказал великий князь, — у нас будет самое достоверное целое если не для современников, так по крайней мере для потомства»[34].

Итак, высшая власть заказывает свою историю: наследник — инициатор книги Корфа... Воодушевленный статс-секретарь сделал первый вариант книги за три-четыре дня, представив его Александру 10 января 1848 года, в целом же закончил труд за восемнадцать дней.

По воспоминаниям Корфа хорошо видно, как из дела «семейного, частного» история 14 декабря быстро превращается в нужный, секретный государственный документ.

19 февраля 1848 года уже сам царь говорил с Корфом о его работе, сожалея, что вовремя не все записывал: «...но жена записывала и обещает показать свои записки». Однако через два дня в Петербург пришла весть о февральской революции в Париже. «Мой труд, — вспоминал Корф, — обратился в древнюю историю, у которой новейшие происшествия отняли всякий интерес и всякое значение [...] стал чем-то вроде высыхающей лужи перед волнуемым бурею океаном»[35].

Возможно, бури 1848 года отбивали у власти всякую охоту вспоминать о похожих событиях 1825 года. Во всяком случае напоминания Корфа о заказанном труде вдруг перестали интересовать высочайших особ. «Цесаревич выслушал меня и принял мою мысль с таким хладнокровием, как если бы ему предложили пройтись по комнате. Все сочувствие исчезло [...]. О розовых надеждах, возникавших было от работы собственно для меня, разумеется, уже не могло быть более речи»[36].

Однако статс-секретарь, дожидаясь перемены настроения в Зимнем дворце, продолжал свою историю и собрал воспоминания о 1825 годе у нескольких государственных персон. Осенью 1848 года дела историка улучшились. В гости к Николаю I приехала его дочь, вюртембергская принцесса (позже — королева) Ольга Николаевна. Возможно, привыкнув в Германии к несколько большей гласности, Ольга Николаевна первая высказалась за напечатание сочинения Корфа маленьким тиражом, «для своих».

Корфу казалось, что Николай I не захочет публикации «из скромности»: ведь рукопись представляла роль царя в очень выгодном, лестном виде. Однако через несколько дней после начала нового тура переговоров, 2 декабря 1848 года, наследник уже передал Корфу высочайшую волю о напечатании двадцати пяти экземпляров книги.

Как водилось в подобных случаях, книгу набрали в типографии II отделения Собственной его императорского величества канцелярии. За две недели все было выполнено, и 15 декабря автор вручил наследнику для передачи царю все двадцать пять книжек, называвшихся тогда «Историческое описание 14 декабря и предшедших ему событий». Тут фортуна улыбнулась Корфу: «цесаревич дважды обнял меня»; на другой день, 16 декабря, историка пригласили на обед к государю. Николай I благодарил, его родственники «много распространялись о сочинении», 17-го Корф обедал у цесаревича...

Позже, однако, пришли некоторые критические замечания. Царь, видимо, был действительно доволен и нашел сначала только одну ошибку: казарма лейб-гренадерского полка была 14 декабря не на Выборгской стороне, как писал Корф, а на Петербургской. Зато великий князь Михаил Павлович рассердился на упоминание о его разговоре с братом перед 14 декабря: Михаил говорил тогда об опасности отречения Константина и второй присяги: «Когда штабс-капитана производят в капитаны, это в порядке и никого не дивит; но совсем иное дело — перешагнуть через чины и произвесть в капитаны поручика. Как тут растолковать каждому в народе и в войске эти домашние сделки и отчего сделалось так, а не иначе»