Секретная авиашкола. Немецкий учебный и испытательный авиацентр в СССР 1925-1933 гг. - [35]
Три месяца спустя Томсон сообщил: «"Друзья" в этом году в первый раз праздновали 1 мая. Был торжественный обед, на котором по радио слушалась первомайская речь Гитлера»[151].
К этому времени в связи с ликвидацией опытной группы число немецких специалистов в Липецке заметно убавилось — там было только 38 человек постоянного состава.
4 мая истребительная группа приступила к обучению летчиков. Пять инструкторов тренировали 15 юнгмеркеров, летавших прежде в Германии на двухместных самолетах. Износ техники и нежелание немцев, предчувствующих скорое закрытие авиашколы, беречь оставшиеся «Фоккеры» привели к большому числу аварий. «Обучение истро-группы идет по прежнему, т. е. почти каждый день с происшествиями: или аварии, или мелкие поломки. Причем аварии чрезмерно грубые, как, например, грубая посадка до того, что ломается ось шасси; подвесят машину на высоте 10 метров, после чего с большим «плюхом» ломают ее. Абсолютное невнимание к показаниям приборов в воздухе, отчего происходит ряд случаев горения моторов. Есть случаи, когда кое-кто из немцев (Фосс и Фелингер — техники, умеющие летать, но отставленные от полетов) демонстративно, в присутствии русского персонала, высказывают сожаление, если после грубой посадки кто-либо из молодых не разбил машину», — жаловался Томсон[152].
В результате нехватки исправных самолетов программа 1933 г. не была выполнена полностью — во избежание дальнейших потерь решили отказаться от групповых полетов и уже 23 августа прекратили обучение.
Изучение новой техники в последний год существования немецкого авиацентра практически не проводилось, известно лишь, что на пассажирском самолете «Меркюр» проверялась работа радиопеленгаторной станции.
Между тем из-за непрекращающихся арестов немецких коммунистов и акций против советских представительств в Германии отношения между двумя странами продолжали ухудшаться. Весной 1933 г. в Москве на встрече с новым военным атташе Германии О. Хартманом первый заместитель наркома иностранных дел СССР Крестинский заявил: «Тесное сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией продолжается уже более 10 лет. Я был у колыбели этого сотрудничества, продолжаю все время ему содействовать и хорошо знаком со всеми этапами развития этого сотрудничества, со всеми моментами улучшения и ухудшения отношений, и я должен сказать, <…> что никогда эти отношения не осуществлялись в столь тяжелой общеполитической атмосфере, как сегодня»[153].
31 мая на совещании начальников Управлений Штаба РККА приняли решение максимально ограничить передвижение германских летчиков по территории СССР, сократить до минимума количество русского персонала, отказать в льготном воинском тарифе при перевозке грузов из Германии, запретить использование полигона для учебных стрельб и бомбометаний.
Ужесточилось наблюдение за поведением немецких служащих. В одном из донесений Томсона говорится: «3а последнее время «друзья» начинают проявлять свою обычную наглость. Повторяются прошлогодние картины связи с русскими женщинами на реке Воронеж. В каждой женщине видят проститутку и предлагают за связь шелковые чулки, бутерброды, граммофон и т. д. Перед выходными днями «друзья» устраивают на реке шалаши-палатки, приглашают русских женщин, угощают их вином и т. д., в то же время стараются выпытать кое-какие сведения о наших трудностях. Есть случаи, когда немцы фотографируют нищих и детей-попрошаек Я решил в этом году запретить «друзьям» охоту, потому что под маркой охоты собирались разные сведения и налаживалась дружба с нежелательными для нас элементами»[154].
Как и прежде, немцев не трогали, а арестовывали липчана: «3а последнее время есть несколько случаев ареста рабочих местным ГПУ. Арестованы: гражданский техник Лысенко, гражданский моторист Трапезников, работница казино Голощапова — бывшая любовница Беккера, имевшая с ним крепкую и всякую связь, и домработница, работавшая у немца Людвиг[а]. Точные причины ареста не знаю, но предполагаю, что они обоснованы связью с немецким персоналом, спекуляцией немецкими вещами, а также, наверное, передачей немецкому персоналу ряда информаций»[155].
Немцы чувствовали изменение отношения к ним. Мюллер признался Томсону, что при антигитлеровской компании в советской прессе он беспокоится за свой личный состав, а обучающийся полетам в Липецке немецкий летчик-курсант Х. Хардер записал в дневнике: «Русское правительство запретило полет самолета W 33 в Москву. Наш командир сообщил, что ситуация очень напряженная и запретил нам критиковать русских и их решения»[156].
В конце июня 1933 г. была организована ликвидационная комиссия, которую возглавил Томсон. «Друзья» пошли на большие уступки, вплоть до безвозмездной передачи большинства оборудования, мастерских, всего гаража, автоматической телефонной станции на 100 номеров, имущества главного технического склада и т. д. …Беглый подсчет стоимости оставляемого ими имущества определяется в сотни тысяч золотых рублей», — информировал он руководство[157].
Немцы с семьями уезжают на родину
19 июля началась ликвидация станции. Самолеты опытной группы, парашюты, дыхательные приборы, летные комбинезоны, все оружие, боеприпасы, фотопулеметы, оптические прицелы, бомбосбрасывателе немцы увозили в Германию. «Тов. Сухоруков просил передать Вам о необходимости проявить максимум бдительности к «друзьям» сейчас, в понятное Вам время. Разумеется, что у Вас организовано дело так, что Вы не только будете строго наблюдать за отправляемым грузом, но и кое-что извлекать, что могла быть нам неизвестно», — инструктировало начальника 4-го авиаотряда московское начальство
