Секретики - [31]

И вот иду я себе в школу. Последние деньки сентября или начало октября. Солнце вовсю светит, а во дворе никого. Вдруг от водосточной трубы отделяется фигура – паренек старше меня года на три-четыре, в майке и свободном клетчатом пиджачке. Я только подумал: “уо”, а он уже перегородил мне путь.

– Постой, толстый, разговор есть.

Схватил за лацканы школьной куртки и стал теснить меня в угол, к мусорным бакам. Вижу, через забор лезут еще двое. Быстро лезут. Перелезли и рвут к нам, а тот, что в пиджаке, схватил меня за руки и шепчет: “Молчи, молчи, пацанчик”. Я дернулся, но некуда было деваться, он меня крепко держал.

– Стой, падла, на месте! – кричит тот из двоих, что постарше, явно вожак. Подскочил, выхватил нож из рукава, не раскладуху, а острую финку с наборной рукояткой, и приставил прямо мне к горлу, кольнув лезвием чуть пониже уха.

– Здорово, толстый, вот мы и встретились! Деньги гони!

Здравый смысл подсказывал: беги, он не порежет, но ноги не слушались и предательски тряслись. И вдруг я увидел: по двору мимо нас идет учительница из “Б” класса. Я так жалостно крикнул: “Тетенька, помогите!” – а она скосила глаза, взглянула на нас, не увидеть ножа не могла, резко отвернулась и прибавила ходу.

– Хрен тебе, а не тетенька, толстый, давай деньги, и всё будет хэ, – вожак нежно улыбнулся, но глаза, чуть раскосые, смотрели пристально и жестко, а на скуластой морде заходили желваки. Жиган снова кольнул ножичком шею, чуть сильней, чем в первый раз, как мне показалось. Я понял, что шутить он не намерен.

– Нет у меня денег, отпустите, не убивайте, вот – пятнадцать копеек только, – сказал я, произнося слова медленно и раздельно, потому что губы стали холодными и непослушными, как и всё тело.

– Ты из 7–9? – хихикнул скуластый, ему теперь было весело. Шестерки тут же запели:

– Зассал, толстый, мы понарошку, мы же не всерьез, а ты что подумал?

– Из 7–9, – выдавил я.

Вожак двумя пальцами забрал у меня пятнарик, покрутил перед глазами, словно никогда такой монетки не видел, сунул в карман и механическим шепотом, от которого у меня волосы на голове встали дыбом, прошипел: “Мало будет, толстый, у вас дом шикарный, давай еще, или…” – он повел лезвием перед глазами, показывая, что будет.

Меня захлестнул дикий ужас, я представил, как он полоснет по горлу, сплюнет сквозь зубы и пойдет себе вразвалочку, пока я буду тут истекать кровью около мусорного бака. Прирежет, как пить дать, мелькнула мысль, но откупиться было нечем.

– Попрыгай! Ну, я сказал, ты что, оглох? – вожак отнял финку от шеи и картинно попробовал заточку пальцем.

Я попрыгал, как зайчик, на онемевших ногах, тетрадки и пенал в ранце радостно загремели, он внимательно слушал, но звона денег не услышал, денег больше не было.

– Карманы, быстро!

Дрожащей рукой я вывернул карманы. Наверное, они бы меня раздели или заставили вытрясти ранец, они только входили во вкус, но тут один вдруг завопил: “Атас!” – и все трое сорвались, как стрижи с телеграфного провода, в мгновение ока перемахнули через забор и скрылись в своем дворе за сараем. Ко мне бежал дворник с совковой лопатой наперевес.

– Что, малец, ограбили?

Я только кивнул, голос куда-то пропал.

– Ладно, беги в школу, что поделаешь, нету на них управы.

Я не побежал, а как-то потащился, ноги не шли, тело одеревенело и покрылось гусиной кожей. Потом началась трясучка.

У немецких домов я присел на скамейку за кустом, там старшеклассники курили на переменах. Кое-как отсиделся-отдышался, пришел в себя и, конечно, опоздал на первый урок. Вошел в класс, бочком: “Можно?”

Анна Корниловна пристально посмотрела и разрешила занять место. После урока подозвала меня и спросила.

– Что случилось, Петенька, почему ты опоздал? На тебе лица не было.

Я расплакался и рассказал ей всё, и про учительницу из “Б” тоже. Анна Корниловна обняла меня, вытерла носовым платком слезы, достала кошелек и дала двадцать копеек: “Купи себе ромовую бабу, всё будет хорошо”.

Всё сразу схлынуло и забылось. Схватив двугривенный, я выбежал из класса и скоро уже, как всегда, носился по коридору. Случайно заметил, что Анна Корниловна заходит к “бэшкам”. Дверь за собой она аккуратно прикрыла. Я подошел, как будто просто гуляю, приложил ухо к двери и слышу: “Тряпка! Зассыха! Да как ты могла, его же убили бы ни за грош!” – а потом зацокали каблучки. Я едва успел отпрыгнуть, как дверь распахнулась, из нее выскочила училка, красная как рак, и нырнула в девчачий туалет. А я рванул в класс, сел за парту, руки, как положено, на крышке, плечи расправлены. Анна Корниловна вошла и начала урок, в мою сторону даже не взглянула.

Вечером я всё рассказал деду, и он выдал мне тридцать пять копеек, чтобы я отдал ей долг. Анна Корниловна взяла монетку и так серьезно поблагодарила: “Мог бы и не отдавать. Но раз отдал – спасибо, а в школу теперь ходи по улице, это дольше, но безопасно, там всегда люди”.

Вскоре хулиганский интернат куда-то перевели, и я опять стал ходить через двор.

Класс с Анной Корниловной

С тех пор я начал называть ее по имени-отчеству. Запомнил имя и отчество на всю жизнь, как и подпись под домашним заданием. Две маленькие буквы “