Секретарь - [81]

– Это Кристина Бутчер. Помощница Мины. – Он слышит обо мне впервые, и я просвещаю его: – Господи, да нет же. Никакая я не новенькая. Мы с Миной проработали вместе много лет, я просто была в длинном отпуске, вот и все. Бекки заменяла меня, пока я отсутствовала. В общем, Кит, я звоню, чтобы сообщить: сегодня Мина решила поработать из дома. Извините, что не предупредила заранее, но я сама об этом только что узнала. – Он уже в пути. – Очень жаль. На вашем месте я бы сразу повернула домой, пока она не передумала. Вы же ее знаете.

Как быстро ко мне вернулось мое прежнее, деятельное «я». Эта спокойная, авторитетная уверенность. Едва услышав, как я говорю по телефону, я изумилась: с какой стати мне вообще вздумалось сомневаться, что я на своем месте?

– Я тоже буду ждать знакомства с вами. До скорой встречи.

Вижу, как она трясущимися руками наливает кипяток в кофейник.

– Осторожнее! – предупреждаю я. – А то обожжетесь.

Она переносит поднос на обеденный стол.

– Так чего же вы хотите, Кристина?

– Так чего же вы хотите, Кристина? – эхом повторяю я.

Тщеславна она неимоверно. Наблюдая, как она ходит по кухне, я замечаю, что она поглядывает на собственное отражение в любой зеркальной поверхности, какие только попадаются, – во всем, что есть здесь хромированного и сияющего. Не может удержаться.

– Вы помните, Мина, как проводили собеседование со мной, принимая на работу? Это было в вашей лондонской кухне. Вы варили мне кофе, а я сидела за столом и смотрела на вас. У меня осталось столько впечатлений. Раньше я никогда не бывала в таких местах, не видела комнат, которые выглядят идеально. Это было чудесно. Вы так по-доброму отнеслись ко мне. Я чувствовала себя как дома, где мне рады. Знаете, я ведь страшно нервничала, а вы помогли мне успокоиться.

– Это я помню, – подтверждает она и разливает кофе. Но потом медлит, и я вижу, что она забыла, какой именно кофе я пью.

– С молоком и без сахара.

– Ну конечно, – говорит она.

Ну конечно. Мне нравится звучание этих слов, когда их произносит она. Добавив молока, она подает мне чашку.

– Так вы нервничали, Кристина? Я ничего такого не заметила. Помню только, подумала, что вы ведете себя довольно сдержанно, не в обиду вам будь сказано. И это мне в вас понравилось. Я расценила это как цельность натуры. Как признак, что вам не свойственно изливать чувства. – Она берет свою чашку и смотрит на меня поверх нее своими голубыми глазами.

Я отвожу взгляд. Она пытается смягчить меня.

– Неужели вам здесь не одиноко? – Это такая свобода – иметь возможность задать все вопросы, на которые я не отваживалась раньше. Спросить о том, над чем ломала голову долгие годы. – Я вот о чем: мы ведь вряд ли услышим, как ваш муж открывает дверь своим ключом, верно? Но я видела в вашем ежедневнике, что в следующие выходные приезжают погостить ваши друзья, так что, наверное, к тому времени он объявится.

– Мы заключили соглашение. Оно устраивает нас обоих. Не такая уж это и редкость. У него своя жизнь, у меня – моя.

Я помню, что сказала про нее родная мать: «сердечко у нее холодное».

– Соглашение? Полагаю, как с наемным работником. Которым можно распоряжаться. А дети? Вы и с ними заключили соглашение?

Ее руки лежат на столе, и память на миг переносит меня в зал суда, где я наблюдала, как ее длинные пальцы порхают по клавишам или неподвижно лежат на коленях. Я успокаивалась, видя, как спокойна она. Как она владеет собой. Теперь же ее пальцы вздрагивают, ногти постукивают по столу. Меня это раздражает, я накрываю ее руки своей ладонью, останавливаю ее пальцы.

– Можно мне сказать, Кристина? – спрашивает она, выдергивая свою руку из-под моей.

– Сделайте одолжение.

– Присяжные признали меня невиновной, как и вас. Я не преступница, Кристина. И вы тоже. Ни вас, ни Дэйва, ни меня не объявили виновными. Но то, что вы делаете сейчас, – преступление. Вы вторглись в мой дом. Вы держите меня здесь против моей воли. – Ее глаза искрятся. Неужели от слез? Судя по голосу, она в отчаянии. – «Я доверила бы Кристине собственную жизнь. И жизнь моих детей. Я очень привязана к Кристине – ей я доверяю». Все это правда от первого до последнего слова, Кристина.

Она поспешила.

– Вы кое-что упустили, Мина. Из того, что сказали тогда. «Примерно в то же время она допустила немало других ошибок, и еще одному моему секретарю, Саре, пришлось устранять последствия. Для Кристины что-нибудь напутать – в порядке вещей».

– Но вы ведь наверняка понимаете, что на самом деле я так не считала. Так мне велел сказать Дуглас Рокуэлл. У меня не было выбора. Я всегда доверяла вам, Кристина, но то, что вы совершаете сейчас, – ошибка. Мы могли бы сделать вид, что этого не было. Вы ведь не преступница. Это не про вас.

А вот и нет.

46

Она голодна, бедняжка. Еще не завтракала, а кофе натощак никогда не шел Мине на пользу. Такой у нее деликатный организм.

Зато я начала день с чая, тоста, яйца вкрутую и половинки грейпфрута. Вижу, как она мучается – головокружение, вспышки головной боли, с которыми она пытается справиться, массируя виски кончиками пальцев. Если не съест что-нибудь как можно скорее, скоро ее затошнит. Обычно я приносила ей тарелку с фруктами, чтобы повысить уровень сахара в крови, и пальцы у меня так и зудят от желания взяться за ее хорошенький фруктовый ножик. Но я держусь. Просто наблюдаю и жду. Наконец она сдается.