Секрет свадебного платья - [7]

Гейб Гамильтон вовсе не казался ничтожеством, он казался вещью в себе. Как и она, он жаждет секса. Напрягается до дрожи. К тому же он сам признался, что надолго здесь не задержится. Это плюс. Не нужно завязывать отношения. Флирт, поцелуи, пара свиданий… Она шумно втянула воздух и расслабилась.

Действительно, нет нужды решать на ночь глядя. До пятницы куча времени, чтобы все обдумать, если не придется вместе ехать в лифте. Ведь он не всегда соглашался с ее выбором. Когда лифт приостановился, она перекинула волосы на одно плечо, подавила зевок и взглянула на номер этажа. Конечно, не восьмой. Оказалось, лифт завез ее выше некуда. В пентхаус. Она крепко ухватилась за сумочку и приняла боевую стойку, в голове все поплыло, сверлила мысль: Гейб Гамильтон где-то рядом. Она заклинала лифт тронуться вниз. Но тот выдерживал характер, двери раздвинулись и застряли.

Прямо перед ней простирался темный холл, из глубины посверкивали лаком черные двойные двери, ведущие в единственную на этом этаже квартиру. Одна из них глухо стукнула, и ручка провернулась. Пейдж прижалась к задней панели лифта, но разве там укроешься? Она была едва ли не на последнем издыхании, когда Гейб показался в дверях и шагнул в холл.

Он поднял взгляд, увидел ее и остановился. Под скулой забился желвак. В нештатной ситуации полагается действовать собранно и решительно, а она, растяпа, первым делом заметила это малозаметное биение.

Длинные пижамные брюки в серую клеточку. И больше ничего. Сплошной загар. Огромные ступни. Волосы, жесткие и косматые. Сильные руки, мужественная грудь, выразительный пресс, темная стрелка курчавого пушка, нацелившаяся под брюки.

— Пейдж? — Его низкий голос дрожью отозвался в коленках.

— Э-э… — протянула она в ответ.

— Я услышал лифт.

— А вот и он. — Стараясь казаться уверенной и невозмутимой, она демонстративно, как в телерекламе, показала на распахнутые двери. Но алый жар, поднявшийся к щекам, выдал ее с головой.

В темных глазах Гейба заплясала смешинка.

— Я тебе зачем-то понадобился?

— Ты — мне? Нет. Нет. — Она засмеялась слегка истерично. — Ехала домой, но лифт, он…

— Завез тебя сюда самоходом.

— Это он капризничает так.

— Так и запишем. — Он чуть расставил ноги и скрестил руки на груди — широкая, загорелая, мускулистая глыба.

— Уже поздно, и у тебя, верно, полно дел, сумки распаковать, выспаться.

Он медленно покачал головой:

— Я привык к кочевой жизни, так что не особо устал. Можешь зайти.

Кровь молоточками стучала в ушах, она подумала, что ослышалась.

— Зайти?

— Могу много чего рассказать о Бразилии, все, что знаю.

Пейдж на мгновение зажмурилась. Просто слов нет, чтобы…

— И у меня есть пончики.

Она рассмеялась. Громко. Нервно. До дрожи.

— Оригинально. Полагала, для начала предлагают кофе. Или, по старой доброй традиции, опрокинуть бокальчик на ночь, в особом случае. Пончики никогда не предлагали.

Он внимательно посмотрел на нее. Сумрачно и сочувственно, по-мужски.

— Пейдж.

— Я… — ее глаза косили на его обнаженную грудь, — совершенно не в той одежде сейчас, чтобы пончики…

— Есть только один способ поправить это.

Он посторонился, освобождая проход. Приглашает.

Она всем телом метнулась к открытым дверям лифта, хотя душой тянулась переступить порог и утонуть в жарких мужских объятиях. Она едва успела опомниться. Она не может. Разве? Небо свидетель, она познакомилась с ним не далее как сегодня утром. И ничего о нем не знает, кроме имени, адреса и профессии. Общепринятый стандарт приличий. Какие чувства она испытывает, когда он смотрит на нее? Просто тает изнутри.

Лифт звякнул, двери начали закрываться, Пейдж проскользнула в проем. Стук и лязганье уходящей без нее кабины эхом отдавались в ее трясущихся конечностях.

Она заполучит пончик. Разузнает о нем чуть больше. Может быть, даже обнимет на прощание, подарит поцелуй и пожелает спокойной ночи. Ей известно, как действовать с таким, как Гейб. Впрочем, сейчас она марионеткой бредет к его двери на дрожащих ногах. Проходя в темную прихожую мимо него, затаила дыхание, но все равно учуяла аккорд мужских ароматов от разогретой обнаженной кожи.

Оказалось, в квартире темнее, чем в прихожей. Когда он отошел к островку встроенной кухни, Пейдж направилась в противоположную сторону — к высоким окнам, через которые мягко струился лунный свет, приглушенный облаками. Он не лгал, говоря, что распаковывать нечего. Действительно, вещей немного. Ламп нет, светится только ноутбук на скамье кухни. На стенах нет картин. Даже большого телеэкрана и того нет. Только длинный диван буквой L. Эта сумрачная квартира — кусочек инопланетного мира. Летающая тарелка. Жизненный опыт подсказывал ей: если мужчина не желает утверждаться как личность в некоем месте, он никогда не привяжется к нему. И к тем, кто живет вместе с ним. Если дом там, куда стремится сердце, то сердце Гейба Гамильтона явно за пределами этой квартиры. И даже не в этом городе. Этого вполне достаточно, чтобы уйти.

— Не увлекаешься декором? — бросила она в сторону кухни, где мерцающий дисплей выгодно подсвечивал теплый загар обнаженного торса. Его силуэт маячил над огромной белой коробкой с пончиками. — Или мебель тебе вообще по барабану?