Секрет Харуки Ногизаки - [7]
Щелк-щелк! - доносились звуки ударов по клавишам.
Вскоре Ногизака-сан, по-видимому, благополучно завершив процедуру, с таким прояснившимся выражением лица (словно у германского мастерового, который закончил нелегкий труд) подняла взгляд от монитора. И уже собиралась направиться к выходу.
В тот миг наши глаза встретились.
- ...?
- ...?
Течение времени ненадолго остановилось.
- ...?
- ...?
- Ах... з-зачем ты здесь?
Я тоже хотел бы задать подобный вопрос. Или, лучше сказать, почему ты так изумлена, словно увидела, по меньшей мере, неопознанное мистическое животное. Хотя, возможно, вероятность встречи со мной в таком месте, как библиотека, определенно ниже среднестатистической вероятности столкновения со снежным человеком.
- К-как долго ты здесь?
- Нуу, пришел совсем недавно.
- Т-ты видел?
- ...?
Что именно?
- Нуу, то, что я брала на дом?
- Аа, нет, я не смог отсюда разглядеть, поэтому...
- Вот как, фух, - Ногизака-сан продемонстрировала исполненное покоя выражение лица, какое бывает у менеджера средних лет, избавленного от объекта, проходящего суровую реорганизацию.
- ...?
- Ах, н-нет, это неважно. Пожалуйста, не обращай внимания. Значит, определенно, ты - Аясэ-кун. Ладно, я все-таки...
Продолжая нервничать, Ногизака-сан изящным движением поклонилась, выражая прощание, и направилась к выходу. Однако, вероятно, из-за того, что ее внимание было приковано ко мне, девочка совершенно не заметила находящиеся на ее пути стол и стул, предназначенные для чтения книг прямо в библиотеке.
- А... Ногизака-сан, там...
- Что?!
В результате...
Бац! Бам! Бух!
С шикарным грохотом девочка эффектно упала, повалив при этом стол и стул. Это было в высшей степени превосходное падение (великолепнее не бывает), до такой степени эффектное, что после него невольно хотелось аплодировать; про такое говорят: "Интересно, случится ли подобное в этом году еще раз или нет?"
- Б-больно... з-зачем здесь этот стул...
Даже если ты спрашиваешь: "Зачем?" - разве не с самого начала здесь находился стол и стул, и ничего с этим не поделаешь. Или же стоит отметить, что такое неправильное поведение так не подходит для Ногизаки-сан, которая всегда демонстрирует хладнокровие и спокойствие. Разве что-то произошло? И на старуху бывает проруха[21]?
Как бы там ни было, а я не мог оставить все как есть, поэтому немедленно подал упавшей однокласснице руку. Возможно, в известном смысле она виновата сама[22], тем не менее, не оказать помощи упавшей у меня на глазах девочке (к тому же, это - сама Ногизака Харука) противоречит правилам приличия. При всем том я - обладатель второй степени на общенациональном конкурсе джентльменов. Хоть и не знаю об этом.
- Ах, п-прошу прощения.
Я поднял девочку, у которой глаза были широко раскрыты, после чего окинул взглядом вещи, предположительно - предметы ее личного пользования, разбросанные по полу. Даа, вещички-то - шик-блеск. И в тот момент, когда я уже намеревался протянуть руку, собираясь подобрать их...
- Не смей!
...В помещении эхом отозвался немыслимый крик. Всего за миг воздух вокруг застыл, подобно атмосфере, которая складывается, когда во время счастливого семейного обеда по телевизору вдруг начинают демонстрировать эротические сцены. Право же, что значит "Не смей"? Неужели "Не касайся моего имущества своими грязными руками"? ...На то нет причин. Хотя Ногизака-сан - благородная леди, и все же не может она проявлять подобные черты характера.
- ...?
Поскольку мне был не совсем понятен смысл ее сдерживающего крика, я, нисколько не беспокоясь, вознамерился подобрать упавший журнал.
- Ведь я же сказала - не смей!
И тогда Ногизака-сан с каким-то отчаянием на лице бросилась к вещам и, словно бы оттесняя меня, протянула руку к журналу, который лежал у меня возле ноги.
Тем не менее...
- Чтоо?
На ее пути находилась нечто, по-видимому - ее собственная тетрадка по математике...
- Да что же этоо?!
Ступня девочки попала на обложку этой тетрадки с высочайшей точностью, я бы даже сказал - так ловко и искусно...
- Как же так, да что же этооо?!
Нога, которая совершала шаг со всей возможной силой, благодаря тетрадке, которая послужила прослойкой, полностью освободилась от сцепления с полом...
- Неееееет!!
И тогда тело девочки, описав идеальный круг, завертелось в воздухе. После одного оборота на ее пути... оказался стеллаж с книгами.
Бац! Бам! Бух! Бах! Тарарах!
Издавая настолько величественный грохот, что он не шел ни в какое сравнение с недавним звуком падения, стеллаж, испытавший на себе "атаку летящим туловищем" от этой девочки, печально грохнулся на пол. Затем упавший стеллаж скосил второй, который стоял впереди, тот, в свою очередь - соседний... в такой манере стеллажи начали замечательно падать друг за другом, как валятся костяшки домино.
На то, чтобы упал весь ряд, потребовалось не так уж много времени.
- ...?
За мгновение библиотека была полностью превращена в неприглядно-горестные руины.
Хмм.
Осознания того вопроса, что же произошло, не последовало.
У меня перед глазами находились: библиотечное помещение с разбросанными книгами, пришедшее в бесконечно-ужасное состояние; Ногизака-сан, которая изо всех сил врезалась в стеллаж (и, по всей видимости, почему-то почти не пострадавшая); и еще - рассыпанные по полу личные вещи этой девочки.

Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.

Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.

Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)