Секрет государственной важности - [25]
Подпольщик двумя руками пригладил пробор — как всегда в затруднительных случаях.
Раздался выстрел, замолк собачий вой.
В дверь забарабанили кулаками и прикладами:
— Отворяй! Милиция!
— Пелагея Степановна, — сказал товарищ Андрей, — скажите этим господам: были, дескать, у сына гости, да ушли. А кто — не знаете… Простите нас, ради бога.
Хозяйка молча всех перекрестила.
— Нам с ними не жить: либо они, либо мы, — с каменным лицом сказала она.
Николай Севастьянов вместе с гостями выпрыгнул из окна. Раздвинув доски в заборе, они пролезли в соседний двор.
Сосед, кочегар с парохода «Кишинев», дружок покойного Севастьянова, деревянной лопаткой размешивал в корыте варево для свиней. Он обернулся и будто невзначай подмигнул беглецам.
— На задах есть ход, в переулок… Вы, ребята, кукурузой, ползком.
Беглецы нырнули в кукурузу.
В доме Севастьяновых уже хозяйничали офицеры контрразведки, солдаты. Визгливо ругался юркий человечек в штатском. Звенела посуда, упало что-то тяжелое.
Сосед обернулся еще раз: метелки кукурузы трепетали и шевелились почти у самого забора.
Подпольщики благополучно выбрались в переулок, узенький, без тротуаров; ноги разъезжались в скользкой глине. Силуэты людей растворялись в тумане, но тут позади заиграл рожок автомобиля. Ищут, погоня… Куда спрятаться? Справа и слева чужие дома и глухие заборы…
— Николай, — строго сказал товарищ Андрей, — ты человек местный, давай советуй… Что побледнел? Испугался?
— Испугался, товарищ Андрей, — признался он, — вдруг с вами что?
Свой город, находчивость и случай помогли, выручили. Впереди показался человек со свертком и березовым веником под мышкой. В ту же минуту Севастьянов разглядел знакомую вывеску: «Бани». Сколько раз он ходил сюда по субботам вот с таким узелком чистого белья и веником. Русскую баню здесь открыл китаец несколько лет назад. Заведение что надо: парильня, банщики, банщицы, торговля прохладительными и горячительными напитками…
— Сюда, — не раздумывая, показал юноша.
— Годится, молодец! — сразу оценил предложение товарищ Андрей.
… Автомобиль кирпичного цвета с откидным парусиновым верхом и круглым радиатором несколько раз проехал по глинистым ухабам переулка. Дворы и огороды прочесывали солдаты и агенты контрразведки.
Пелагея Степановна сидела в пустой кухне: грозная, с сухими немигающими глазами. В доме все было разбито и разбросано.
— Да, правду говорят: нет худа без добра. Люблю парком и березовым веничком побаловаться, — приговаривал товарищ Андрей. — Погрей-ка нас, Николай.
Они улеглись на верхних полках, расположенных под прямым углом, головами друг к другу, поставили возле себя шайки с холодной водой.
Севастьянов раз за разом выплеснул на камни три ведра. Воздух стал быстро накаляться.
— Побойтесь вы бога! — взмолился старичок с нижней полки. — Все нутро ошпарили, в ушах перепонки хлопают!
— Бог тут стороной, папаша, — отозвался Руденко. — С испокон веков повелось: парную кто поздоровше держит. Тут такое дело: любитель — парься, не осилишь — иди в предбанник.
— Ученого не учи, — ворчал старик, сползая с полки. — Поздоровше? Да разве мне с тобой равняться? Лет бы двадцать назад, ты бы у меня на карачках из парильни убег.
Осторожно, держась за деревянный поручень, старичок спустился по ступенькам. На его худой спине желтели прилипшие березовые листы.
— Будто одни остались? — Товарищ Андрей повернул голову. — А и в самом деле жарковато. Ну ничего, потерпим… Видать, ты с хвостом пришел, а, Василий Петрович?
— Как увидел проклятого полковника на причале, — виновато отозвался Руденко, — сразу к сердцу подкатилось. Ну, думал, не жди, Василий, добра. Трое суток по городу петлял, как заяц по первому снегу. Выходит, выследили. К нам во Владивосток, товарищ Андрей, мастера со всей России съехались… Да что я… за вас боимся.
Руденко намочил полотенце в холодной воде и обернул, как чалмой, голову. Лицо его с небольшим задорным носом покраснело, пересекавший бровь шрам побелел. Шрам был то белый, то багровый, то синий — в зависимости от настроения и обстановки.
— Откуда у тебя метка эта? — спросил подпольщик.
— Колчаковцы оставили… Смотри-ка, — с любопытством заметил он, — уши — будто сухой лист на венике: от пару сворачиваются. — И тут же неожиданно крикнул: — Севастьянов! Ну-ка, плесни еще шаечку!
Севастьянов плеснул. Он сидел в самом низу, едва вынося накаленную атмосферу.
В парильню вошел бородатый мужчина с мальчиком. В открытую дверь донесся многоголосый говор, стук металлических шаек, шум бьющей из кранов воды. Сделав несколько шагов, бородач остановился.
— Нажарили, дьяволы, — прикрывая ладонью волосатый рот, сказал он, — пропадем здесь, Ванюшка.
И оба повернули обратно.
— Понятно, Василь Петрович! Только не знаю, как ты, а мне впору следом за ними… Ну ладно. — Товарищ Андрей поохладил лицо водой. — Слушай внимательно.
— Слушаю, товарищ Андрей.
— Когда оружие партизанам отправите? Это первое.
— Через три дня на катерах доставим. Пароходов пока попутных нет, да и опасно с пароходом.
— Ладно. Скажи Кондрашеву: оружие на прежнем месте. Он знает где. — Товарищ Андрей продолжал: — Передай своим, пусть не мешают белогвардейцам друг другу горло грызть Если мы их тронем — японцам на руку, повод дадим к расправе с трудовыми массами… К сожалению, никаких забастовок, понял? — Подпольщик подышал над шайкой с холодной водой. — Они только этого и ждут. А для нас одинаково — что торговый дом братьев Меркуловых, что прокурор Старковский, что генерал Дитерихс: хрен редьки не слаще… Пусть белобандиты друг друга уничтожают, тем чище место будет. А партизаны — другое дело. Партизанам теперь пуще прежнего помогать надо.
Историческое повествование «Корсары Ивана Грозного» рассказывает о борьбе русского народа за выход к Балтийскому морю, за свою независимость.
Повесть «Покорители студеных морей» рассказывает о борьбе Великого Новгорода в XV веке с Тевтонским орденом за северные морские пути; о государственном устройстве свободного города Новгорода, его торговом значении.
Роман-хроника времен XVI века посвящен драматическим событиям истории России, когда в стране назревали предпосылки грандиозной крестьянской войны, разразившейся в начале XVII века.
Действие романа «На затонувшем корабле» охватывает примерно два десятилетия и развёртывается на территории Прибалтики.В первой книге, «По ту сторону добра и зла», показаны последние дни гитлеровской Германии. Наши войска освобождают Кенигсберг. Немцы спешат спрятать награбленные сокровища. В том числе знаменитый янтарный кабинет.Во второй книге, «На затонувшем корабле», показано мирное послевоенное время. Притаившийся под чужим обличьем враг пытается раздобыть план спрятанных сокровищ и завладеть ими. Он не останавливается ни перед чем, но, будучи разоблачённым, погибает.Автор воссоздаёт ёмкую картину жизни, ставит перед читателем вопросы о долге, об ответственности человека перед обществом.
Сборник «О фантастике и приключениях» — специальный (пятый) выпуск ежегодника Ленинградского филиала Дома детской книги Детгиза — «О литературе для детей». Данный выпуск состоит из обработанных авторами докладов, заслушанных на четвертой сессии «Литературно-критических чтений», которая проходила в Ленинградском филиале Дома детской книги Детгиза. Кроме «Литературно-критических чтений», в сборник включены материалы Всероссийского совещания по научно-фантастической и приключенческой литературе, состоявшегося в Москве в июле 1958 года, и отчет о дискуссии «Проблемы современной фантастики», проведенной в Московском Доме литераторов в марте 1960 года.
Литературно-художественный морской сборник знакомит читателей с жизнью и работой моряков, с выдающимися людьми советского флота, с морскими тайнами, которые ученым удалось, а иногда и не удалось открыть.
«Жизнь человеческая исполнена сама по себе опасностей; военная служба умножает их; но опасности сухопутной службы ограничиваются одними ужасами войны; в морской же, напротив, сверх военных случаев, человек подвергается часто большей погибели от стихий, устроенных природою на благо и пользу его, нежели в самых жестоких сражениях. – Я спешу представить тому разительный пример…».
Текст этот — правдивое описание крушения китобойца «Эссекс» и последующих страданий двадцати человек, оказавшихся на трех слабых вельботах посреди Тихого Океана. «Эссекс» был торпедирован китом в 1819-м году, книгу о нем написал выживший первый помощник капитана по имени Оуэн Чейз. Крушение китобойца, вернее, предлагаемый рассказ о нем, послужило одним из двух основных источников вдохновения для «Моби Дика» Германа Мелвилла (второй — «Моча Дик, или Белый Кит Тихого Океана» Рейнолдса 1839-го года). Правда, в то время, как повествование Мелвилла заканчивается нападением кита на корабль, в описании крушения «Эссекса» с нападения все, по сути, только начинается.
В этих рассказах читатель найдет все, чему положено быть в классических повествованиях об отважных пенителях морей. Есть здесь отчаянный голодный бунт на борту и сорванец, пустившийся в море на поиски приключений, есть тайная охота за исчезнувшим сокровищем и коварный заговор команды против своего капитана, есть пылкая любовь помощника к капитанской дочке и вообще паруса, кубрики и трюмы, набитые порохом…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Как много трудностей пришлось преодолеть экипажу «Лахтака» прежде чем они смогли с честью завершить свою экспедицию! Отважные исследователи неуклонно шли к своей цели, героически борясь с происками врагов и мужественно преодолевая стихийные бедствия. Командой «Лахтака» на ее трудном пути руководил штурман Кар. Образ этого мужественного патриота, волевого, гуманного и скромного, — несомненная удача автора…Основное ядро действующих лиц романа «Глубинный путь» — пламенные советские патриоты, люди большого размаха, умеющие мечтать и претворять свои высокие мечты в реальные дела.
Вниманию читателей предлагаются два произведения классика американской литературы Германа Мелвилла. В «Энкантадас, или Очарованных островах» (1854) предстает поэтический образ Галапагосских островов, созданный писателем на основе впечатлений, полученных во время скитаний по Южным морям. Эту небольшую лирическую повесть критика ставит в один ряд со знаменитым «Моби Диком».