Секрет Черчилля - [14]

.

Картина третья. Черчиллевская стратегия «второго фронта», по видимости коварная, безусловно, была успешной, поскольку этот фронт был открыт лишь в начале последнего года войны. Но в действительности она оказалась драматическим бумерангом. Черчилль должен был с ужасом констатировать непредвиденное явление: за два года, в течение которых он срывал открытие второго фронта, мощь Красной Армии возросла и окрепла в борьбе. В такой степени, что, когда англо-американские войска высадились в Нормандии, они сделали это в действительности не для того, чтобы помочь русским, а для того, чтобы самим также присутствовать на Европейском континенте. Ибо война, по существу, подходила к концу. Подавляющая часть работы по уничтожению вермахта была уже выполнена Красной Армией. Немцы повсюду на востоке перешли к обороне и во многих местах отступали. Таким образом русские достигли Эрфурта, в трехстах километрах от Рейна.

Более того, само открытие второго фронта стало возможным исключительно благодаря крайне неблагоприятному для мощи вермахта развитию событий на востоке. Этот факт подтвердил генерал Иодль перед Нюрнбергским трибуналом: никогда англичане и американцы не смогли бы высадиться во Франции, если бы Гитлер не напал на Россию. Это означает, что, если бы не было победы на восточном фронте, западные «освободители» никогда не смогли бы высадиться в Европе.

В декабре 1944 года — за четыре месяца до краха — Гитлер был еще способен поставить в трудное положение англо-американские войска, высадившиеся в Европе. Он развернул наступление в Арденнах. Он, разумеется, не собирался сбросить своих западных противников в море, а хотел использовать эту операцию в политических целях, доказав, что вермахт еще достаточно силен, чтобы продолжать войну на востоке, если она будет прекращена на западе. И именно Черчиллю — ирония судьбы! — пришлось обратиться к Сталину с призывом о помощи, прося его срочно развернуть большое наступление на восточном фронте с целью вынудить Гитлера оголить западный фронт.

С этого времени изменился самый смысл войны. «Сражение за Европу», которое теперь давали англичане и американцы, не было более сражением за освобождение Европы, поскольку война была практически выиграна. Они сражались прежде всего с целью опередить русских в их неудержимом продвижении на запад. Более того, в этом радикальном превращении общий враг изменил свое отношение. Он на свой лад принимал прямое участие в этой борьбе нового рода, облегчая наступление англо-американских войск с того момента, как верховное командование вермахта поняло, что невозможно остановить стремительное продвижение русских к сердцу Германии.

Такой была расплата за стратегию «второго фронта». Черчилль констатировал теперь с тревогой, что, если война закончится в сложившейся обстановке, она будет практически проиграна также и для западных держав. Так как больше всего при этом выиграет Советский Союз. Надо было, следовательно, любой ценой изменить ход событий.

Целостная программа

Отныне Черчилль шел навстречу желаниям немцев. Он по-прежнему был поглощен заботой о «втором фронте», но с совершенно новой точки зрения: он хотел закрыть этот фронт. И эта новая стратегия полностью соответствовала стратегии немцев. Она заключалась в том, чтобы прекратить сражения на западе с целью позволить вермахту продолжать их на востоке при молчаливой или открытой поддержке западных держав.

В соответствии с общим замыслом он видел в Германии потенциального союзника в послевоенный период. В настоящий же момент его тревожила мысль о том, что очень скоро, прежде чем западные державы успеют урегулировать свои расхождения с русскими, германская армия перестанет существовать. Так как при новой военной конъюнктуре англо-американские войска оказались бы одни лицом к лицу с русскими, не имея возможности использовать германскую армию. Иначе говоря, надо было непременно, все равно каким способом, коренным образом изменить соотношение сил между западными державами и Россией еще до того, как война закончится советской победой.

Черчилль показал в своих мемуарах, что означало бы в этом отношении поражение Германии для англо-американской стороны: «Уничтожение военной мощи Германии вызвало коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями».

Это изменение, по его мнению, было следствием исчезновения общего врага — «единственного, что до сих пор объединяло» союзников. Однако исчезновение общего врага не означало просто конца «великого союза», что было бы вполне естественным. Для Черчилля всего-навсего место одного «врага» занял другой. Когда он открыл свои объятия Сталину, принявшему вызов Гитлера, Россия тем не менее не перестала быть для него «врагом». Он высказал это в почти незавуалированной форме, приветствуя нового союзника в своей исторической речи 22 июня 1941 года, когда поступило сообщение о нападении Гитлера на Советский Союз. Когда война закончится, Советский Союз снова станет неизменным врагом, после того как будет устранен другой враг, всего лишь случайный и эпизодический. И он уже тогда объявлял о