Сегодня День рождения мира - [77]

Признаюсь, в моей жизни многое вращается вокруг еды. Я всегда ел громадное количество самой разнообразной пищи без риска набрать вес. Мои ребята всегда мне завидовали, ведь они не могли себе этого позволить. Так продолжалось долго, практически всю жизнь. Но внезапно, в один из дней, я понял, что настолько растолстел, что штаны перестали на мне застегиваться. В тот момент я вспомнил, что путь к счастью лежит через самоограничение.

Так, несколько фанатов уже стоят перед отелем! Я останавливаюсь, чтобы дать людям автографы и сфотографироваться с ними. Но все-таки нужно спешить, пока они не позвонили приятелям, которые очень быстро прибегут за ними следом. И тогда мне придется стоять там еще час, пока я не разделаюсь со всеми.

Очень помогает, когда делаешь вид, будто звонишь по телефону, это немного сдерживает жаждущих общения поклонников. Правда, в таких случаях они частенько бегут рядом со мной и делают селфи. Но тогда я все-таки предоставлен сам себе. И действительно имею возможность кому-нибудь позвонить.

Я видел разных фанатов Rammstein. После концерта девушки с обожанием в глазах говорили мне, что сегодня – самый прекрасный день в их жизни или что-то в этом роде. Восторженные девяностолетние старушки плакали от радости. Другие рассказывали нам, что мы спасли их от смерти: они отказались от самоубийства. Трудно сказать, скольких людей мы спасли от гибели. Но говорят, некоторые пациенты, находящиеся в коме, слыша нашу музыку, приходят в себя. Может быть, это всего лишь вопрос громкости звука?.. Многие фанаты покидают нас. По разным причинам. Кто-то взрослеет. Кому-то открывается, что наша музыка слишком уж агрессивна. Другие жалуются, что теряют из-за нее силы. Но есть и такие, что становятся более яркими, более страстными. Во всяком случае, не более жестокими.

Нам уже все труднее писать музыку. Может быть, отдать предпочтение исполнению старых песен? Тогда Rammstein станут поносить: «Не могут придумать ничего нового!» Я еще не решил, как сделать правильно. Поэтому просто делаю все, как обычно, и надеюсь, что этого никто не замечает.

Я сижу в автобусе, мы застряли в пробке. Когда огромное количество людей протискивается через город, при строительстве которого никто не учитывал, что в нем будут проходить рок-концерты, поездка тянется немного дольше, чем обычно. Я пытаюсь заговорить с водителем. Может быть, он сможет рассказать мне что-то интересное о стране и о людях. Или он опасается разговаривать с рокерами, которые способны на какое-нибудь сумасшествие?

Тут есть кондиционер. Водители не понимают, что мы не радуемся их дорогим кондиционерам. Американским же группам, наоборот, всегда недостаточно холодно. И тогда они требуют в автобусы огромные лотки со льдом для напитков. Я не хочу знать, сколько денег у них уходит на охлаждение.

Когда находишься в гастрольном туре, немного размывается ощущение времени года. В Испании в октябре еще так тепло, что мы можем сидеть в футболках на улице и даже ходить купаться. Но для испанцев это уже зима, и они надевают свои толстые куртки. Обычно наш осенний тур проходит в основном с октября до Рождества… Я знал одного человека, который с Нового года до рождественских праздников ел только печенье и пряники. А на елке у него в доме круглосуточно горели разноцветные огни. Он любил новогоднее веселье. Я тоже очень люблю Рождество. И мне нравится в это время находиться в пути и посещать зимние ярмарки в разных городах. Сейчас, наоборот, лето, но это тоже хорошо. Поскольку мне не надо много на себя надевать. И даже если я почти каждый день, как пень, сижу в автобусе, чувствую себя очень комфортно.

Когда у меня появился мой первый складной сотовый телефон, я начал исследовать его и открыл возможность скачивания музыки для рингтона. Правда, когда мне удалось установить желанную песню, с моего счета каждый месяц стала списываться ошеломляюще высокая сумма. Я не знаю, как с этим покончить, и до сих пор плачу. Но меняю мелодии и звуки. Когда песня мне надоела, я загрузил запись продолжительной рвоты. Она была слышна очень хорошо, когда мне кто-то звонил. Тогда группу стал раздражать мой телефон. Если бы они знали, что придет мне в голову потом, смирились бы с прослушиванием рвоты. Потому что тогда я придумал загрузить душераздирающие крики младенца. Продюсер вздрагивал и ошарашенно смотрел на меня. Для него было непостижимо, что музыкант может слушать такие резкие звуки добровольно. Потом я перешел на лошадиное ржание. И представлял, когда мне звонили: это моя лошадь, она в деревне, в своем стойле, и я могу ее навестить, поехать в ту деревню. А когда мой телефон при входящем звонке стал воспроизводить щебетание птиц, мне самому это быстро надоело. Во время гастролей в Америке настали дни, когда я каждые две минуты дергал его из кармана, потому что думал: мне звонят. Мы в то время находились в местах, где обитали птицы, которые щебетали так же, как мой телефон. Я поменял рингтон, но продолжал дергаться, услышав пение птиц.

Почему, собственно, все это со мной происходит? Я не о телефоне, а вообще…