Сегодня День рождения мира - [42]

Мы стали чаще гастролировать в Германии, прикупив микроавтобус и заполучив в качестве гастрольного менеджера нашего Тома. Вместе с нами ездили еще три работника. Один отвечал за звук, другой за свет и пиротехнические эффекты, третий готовил сцену и инструменты. Конечно, нам самим приходилось все придумывать. Каждый вечер мы стремились заинтриговать зрителя чем-то новым, чтобы привлечь как можно больше публики. Иногда за полчаса до концерта в зале еще не было ни одного человека. Мы осторожно спрашивали о количестве проданных билетов. «Далеко за 67!» – оптимистично рапортовал Том. Хорошо бы понять, сколько это – «далеко за 67»… Возможно, 1000? Или, скорее, 68… «Здесь обычно люди приходят вечером за пять минут до концерта и сразу покупают билеты!» – эту фразу я слышал часто, но она никогда не была правдивой…

Именно поэтому мы частенько соглашались играть на разогреве. Конечно, доход от этого был гораздо меньше, чем от собственных концертов, но, по крайней мере, на наши выступления приходили люди. Пусть даже они хотели слушать другие группы… Удивительно, но абсолютно все популярные музыканты, с которыми мы работали, были очень порядочны и доброжелательны с нами. Например, мы выступали на одной сцене со знаменитой американской панк-группой Ramones. Единственной просьбой этих ребят к нам была та, чтобы мы во время еды в буфете не насвинячили вокруг прежде, чем там появится их лидер Джоуи со своей подругой. Нас очень удивляли их поклонницы, которые в наших глазах уже достигли библейского возраста. Ramones было уже намного больше лет, чем нам, но она по-прежнему оставалась популярной.

Однажды мы с ними оказались во Франкфурте, где играли концерт для солдат американской военной базы. Нас слушали настоящие американцы! Потом, на вечеринке, мы чуть с ними не подрались, потому что я стал поносить Америку, не имея представления, о чем говорю. А после примирения двое солдат поведали мне, что за время службы обнаружили друг к другу взаимную симпатию и чуть позже поженились…

В любом случае в то время все наши «концертные» усилия были не напрасны. У нас накопилось множество идей, которые мы «обкатывали» на выступлениях. К тому же мы опробовали на публике многие композиции, прежде чем записать их на очередной студийный диск. Тогда не стоял вопрос, записывать ли следующий. Во-первых, у нас на руках был контракт на выпуск трех дисков, а во-вторых, это занятие приносило нам огромное удовольствие.

Я залезаю в котел, но, как обычно, умещаюсь в нем с трудом, потому что там уже стоит газовый баллон. В дно встроены лампы, но я не касаюсь их, потому что они зверски горячие. Однажды во время репетиции я обжегся об одну из них так сильно, что кожа пальцев приклеилась к тонкой решетке плафона. Совершенно ужасно воняло жженым мясом. Почему оно так вкусно пахнет, когда жаришь его на гриле? Это связано с солью и специями? Или с пивом? Или с сортом мяса? Моя же плоть просто воняет.

Находясь в котле, я должен изгаляться со своей клавиатурой. Ведь я играю песню со всеми вместе! Тут подходят рабочие сцены и распыляют в котел такой густой «туман», что мне не видно даже собственных рук. Я быстро задерживаю в легких воздух и не дышу. Раньше здесь для меня лежали небольшие емкости с кислородом. Но почти всегда в нужный момент они почему-то оказывались пустыми… Теперь на котел брошена крышка. К этому времени Тилль уже переоделся и вытаскивает его на сцену. Конечно, я не имею возможности это видеть, но ощущаю вибрацию и слышу скрежет. Я не знаю, как Тилль справляется с громадиной весом, наверное, не меньше тонны!

Всё, приехали. Тилль приподнимает крышку, из котла валит «туман», словно пар. Запас кислорода в легких заканчивается, напряжение нарастает, и я давлюсь слюной. Я кашляю и вдыхаю «туман». Этого делать нельзя: кружится голова, теряется ориентация в пространстве. Тилль уже снимает крышку с котла и бросает ее на пол. Она со страшным грохотом падает на пол. «Туман» развеивается, мне становится лучше, я медленно поднимаюсь на ноги. Прожектора наставлены на меня…

Песня называется Mein Teil («Моя часть», нем.). Тилль начинает петь ее первый куплет, и я, неожиданно появляясь из котла, ставлю клавиатуру на его край и начинаю аккомпанировать. Тилль, используя в качестве ножа микрофон[78], приближается к котлу и «ковыряет» меня, чтобы понять, готово ли «блюдо». По его разочарованному лицу зрители видят, что он недоволен. Он достает огнемет, чтобы довести дело до конца, «поджарить» меня. Это единственный эпизод, в котором мы не должны все вместе играть и петь. Тилль палит в мою сторону из огнемета. Я успеваю присесть под струей пламени. Жарко! И приподнимаю голову над краем котла, и снова быстро приседаю. Показываю Тиллю: до меня не так просто добраться! Он отвечает еще одним огнеметным залпом. В котле становится очень горячо! Несмотря на это, я встаю в полный рост и всем своим видом показываю: я крут! Третья струя огня бьет мне в лицо, но я уворачиваюсь, и она проходит рядом. Это не страшно, здесь нужно правильно дышать, потому что во время ударов пламени вдохнуть воздух – смерти подобно. В этом случае я всосал бы огонь в легкие… Следующая струя еще более жаркая, чем предыдущая. Но я знаю: сейчас наступит короткая пауза, мне можно снова присесть и отдохнуть. Очень скоро я снова появляюсь из котла и насмешливо машу Тиллю: не так-то просто прикончить Флаке! Он бросает на меня взбешенный взгляд: «блюдо» не готово! И тащит на сцену огнемет, который в три раза больше прежнего! Направляет его на меня. Огонь! Я ныряю в котел. Пламя из большого огнемета тоже большое. До этого я потел, но сейчас абсолютно высох, потому что вся влага на мне испарилась. Куртка сильно нагрелась, а до молнии лучше не дотрагиваться – обожжешься… Когда я появляюсь после этого удара огнем, с трудом заставляю себя издевательски ухмыльнуться. Следующий удар – еще горячее, и я подумываю: не остаться ли полежать в котле подольше. Вообще, пора уже заканчивать эти игры. Но, кажется, Тилль испытывает большое удовольствие от своего занятия, потому палит еще раз, только сейчас намного дольше. У меня такое ощущение, будто вся моя кожа сгорела. Я через силу снова поднимаю голову над котлом, и Тилль снова стреляет…