Седой - [13]
— Я никому ничего не должен, — он двинулся дальше.
— Подождите! — вскрикнула Людмила Александровна. — Вы хотите, чтобы я унижалась? Хорошо… если вам так хочется… — она шарила дрожащими пальцами в пустой пачке, скомкала, бросила на асфальт. Олег протянул ей «Астру», она прикурила, глубоко затянулась, из последних сил сдерживая слезы, — Хорошо: я прошу вас! Прошу!.. Я не понимаю, что происходит… Я искала ее по всем больницам… в моргах… Я боюсь… Она третий день молчит… — она досадливо отвернулась, вытирая слезы. — Ну вот… Вы это хотели увидеть, дрянной мальчишка?.. Вы довольны?..
В дверь комнаты постучали. Лена отстранилась от Олега, быстро оправляя волосы. Они сидели рядом на диване, учебник валялся на ковре.
— Да, мам!
Людмила Александровна заглянула в комнату:
— Я на полчаса… Здравствуй, Олег. Лена, разогревай, давайте обедать. Да, из сумки возьми, — она направилась в ванную.
— Ура, мороженое! — Лена вприпрыжку помчалась на кухню, мимоходом чмокнула мать в щеку.
— Ну что такое опять? — Людмила Александровна раздраженно щелкала выключателем, — Олег, будь добр, вкрути новую лампочку!
Олег встал на край ванны, другой ногой оперся на стиральную машину, нащупал в полутьме плафон. Дверь на кухню закрылась, оттуда слышалось мирное шипение масла на сковороде, монотонно бубнил приемник.
— Елена, мне не нравится, что он ходит к тебе, когда меня нет, — вполголоса сказала Людмила Александровна.
— Так. Опять начинается? — так же тихо ответила Лена.
Олег вывинтил плафон, осторожно положил в раковину, взялся за перегоревшую лампочку. Цоколь повизгивал при вращении.
— Я надеюсь, ты еще не успела натворить глупостей?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Олег все медленнее вращал лампочку, прислушиваясь.
— Если ты хочешь спросить, спала ли я с ним, — спокойно сказала Лена, — то да.
Олег замер в темноте. Некоторое время на кухне было тихо.
— Я надеюсь, по крайней мере…
— Не волнуйся, я взрослая умная девочка.
— Ты стала циничной.
— Это дурное влияние улицы.
— Почему ты со мной так разговариваешь?
— Потому что я тебя ненавижу. И себя тоже. Всех нас, сытых, благополучных…
— Ну, это пройдет, — принужденно засмеялась Людмила Александровна. — Это как корь, ветрянка — главное, вовремя переболеть. Я тебе напомню этот разговор года через три.
Олег последний раз повернул лампочку — она вспыхнула, на мгновение ослепив его.
Обедали втроем за маленьким кухонным столиком под низким пузатым абажуром.
— От отца ничего? — спросила Людмила Александровна.
— Я утром не смотрела, мам.
— Значит, нет… Когда же виза придет? Я сегодня слушала погоду на планете — в Женеве двадцать два, представляете!.. Олег, бери сметану… Что в школе?
— Ничего сверхъестественного, — пожала плечами Лена. — Экзаменами пугают.
— Правильно пугают. Вас не напугать, вы с места не сдвинетесь, — Людмила Александровна взглянула на часы. — Кошмар! Мороженое в вашу пользу…
Запищал телефон. Лена откинулась на задних ножках стула — телефон стоял на подоконнике у нее за спиной — перевесилась через спинку.
— Алло!.. Машка, привет… Нет, жую…
Людмила Александровна подняла глаза и молча, в упор, с ненавистью посмотрела в глаза Олегу. Они долго, не двигаясь, не мигая, смотрели в глаза друг другу за спиной у весело щебечущей Лены…
Автомат щелкнул и проглотил монету.
— Слушаю, — брезгливо сказал мужской голос.
— Лену можно к телефону? — спросил Иванов.
— Нет здесь таких, — ответил голос, и тотчас послышались короткие гудки…
…Олег пробежал через двор. У подъезда стояла «Волга», Людмила Александровна распоряжалась — что из вещей в кабину, что в багажник. Лена бросилась навстречу Олегу, остановилась за шаг, опустив голову. Тот, сунув руки в карманы, наблюдал за сборами.
— Уезжаешь?
— Виза пришла…
Олег кивнул.
— Когда?
— Завтра утром самолет… Переночуем в Москве…
Олег снова кивнул.
— Ну, все? — Людмила Александровна направилась к подъезду. — Елена, ничего не забыла? Запираю.
Лена, не оборачиваясь, досадливо помотала головой.
— Ну, пока, — сказал Олег.
— Слушай! — отчаянно сказала Лена. — Ты что думаешь — мне нужна эта их Швейцария?! Я сказала: не поеду! Хоть убивай, не поеду! Она сказала: тогда выбирай — в интернат или к тетке в Челябинск… Я три дня ревела. А что я могу? Я как багаж при ней… — Лена снова погасла, — Отцу ведь тоже там одному…
— Конечно…
Людмила Александровна вернулась к машине. Шофер сел за руль и захлопнул дверцу.
— Елена, заканчивай!
— Я вернусь через год…
— Хорошо, — сказал Олег.
— Закончу школу — и вернусь!
— Хорошо. До свидания.
— До свидания, Олег! — сказала Людмила Александровна.
Олег оглянулся на ее победную улыбку и пошел через двор.
Он брел по вечернему городу, сутулясь, исподлобья глядя в лица прохожим. Из окон ресторана, занавешенных изнутри красными шторами, гулко бухала музыка. У входа была суета: двое взрослых парней затаскивали в машину пьяную Любаню. Та, с размазанной по лицу краской, вырывалась, отмахивалась, едва держась на ногах, изображая оскорбленную даму. Парни давились от смеха. Швейцар равнодушно наблюдал из-за стеклянной двери, прохожие брезгливо обходили их.
— Ну, давай, Любаня, давай, несерьезно, — один из парней легонько ударил ее ладонью по лицу.
«Черные аисты» — это элитный отряд арабских моджахедов-диверсантов, встреча с которыми равнозначна приглашению на собственные похороны. Но наши восемнадцатилетние парни не побоялись столкнуться с ними лоб в лоб и… Сколько стоит победа, и есть ли у нее цена, вы узнаете из этой книги.
Виллисы — это невесты, не дожившие до свадьбы, лишенные счастья. По ночам они встают из могил и убивают одиноких путников. Виллисы — это персонажи балета «Жизель», хрупкие и жестокие призраки в подвенечных платьях. Виллисы — это студентки хореографического училища, пожертвовавшие всем ради танца.Какая девушка не хочет стать балериной? А тем более балериной Большого театра. Но немногие знают, какой это тяжелый и изнурительный труд: репетиции до седьмого пота, кровавых мозолей, ограничения во всем. Мир здесь делится на тех, кто на сцене и тех, кто в зале.
Где ты, девятая парашютно-десантная рота? Где ребята, чья молодая кровь дымилась на горячих камнях Афганистана, чей последний крик неприкаянным эхом метался меж скал проклятого перевала Гиндукуш? Почти все они лежат под белыми обелисками с красной жестяной звездой. Неужто все было напрасно, и эта война была никому не нужна? Так это или не так, но земля, политая кровью солдат и сдобренная их мертвыми телами, уже никогда не станет чужой…Когда дембель Олег Лютаев выходил из поезда на вокзале родного Красноярска, он и не подозревал, что история девятой роты еще не завершена.
Остросюжетные повести Юрия Короткова стали бестселлерами. По ним сняты популярные фильмы «Авария, дочь мента», «Дикая любовь», «Абрекъ» и другие.В сборник «Абрекъ» вошли самые популярные из остросюжетных повестей Ю. Короткова: «Авария, дочь мента», «Спас Ярое Око», «Седой», «Абрекъ», «Абориген» и «Дикая любовь». Их герои — современные молодые люди, волей судьбы преступившие Закон.Юная американская школьница прилетает в Киев и начинает учиться в обыкновенной средней школе. Там она влюбляется в лучшего ученика класса, настоящего красавца и подающего надежды программиста.
В книгу известного российского сценариста, писателя Юрия Марксовича Короткова (1955 г. р.) вошли его увлекательные остросюжетные повести разного жанра. Среди них и боевик «Авария, дочь мента» – о конфликте отца и дочери, предопределенном сменой эпох в лихие 90-е. Лихая жизнь доводит школьницу Аварию (Валерию) до группового изнасилования бандой мажоров, и это несчастье примиряет ее с отцом. И теперь он – простой милиционер Алексей Николаев – мстит насильникам, пренебрегая законом, на страже которого всегда стоял… Одноименный фильм был снят в 1989 году режиссером Михаилом Туманишвили, в главных ролях: Оксана Арбузова, Владимир Ильин, Любовь Соколова.
Красноярские Столбы — уникальное и неповторимое явление природы. С ними связано множество судеб. На Столбах произошло множество событий. На Столбах родилось и живет уникальное движение столбистов, со своими традициями и своеобразным фольклором. Именно о них рассказывается в остросюжетной повести Ю. Короткова «Абрекъ».
В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.