Седьмой круг - [58]

Весь день до позднего вечера Мэри и Элизабет, не покладая рук, трудились над длинной богатой материей, вышивая на ней сцену из мифа о короле Артуре. Тайное свидание Гиневры и Ланселота в саду. Сюжет выбирала Мэри, решив, что кровожадные чудовища и свирепые битвы рыцарей будут не совсем уместны в зале, где проходят пиры и приемы светских особ.

Уже давно стемнело, и небольшую гардеробную освещали лишь несколько свечей, когда девицы с облегчением вздохнув, закончили свой долгодневный труд. Они пропустили обед и ужин, и теперь чувствовали себя утомленными и умирали от голода.

— Перекусим на кухне. Месье повар давно спит, и не станет журить нас за позднее бродяжничество по его епархии. — прижав ладонь к бунтующему желудку, предложила Мэри. Элизабет согласно кивнули.

Не смотря на поздний час. На кухне кипела жизнь. Кухарки и прислуга готовила продукты для завтрака, мыли котлы и вертела, стирали скатерти, натирали полы. Словом, создавалось впечатление, что кухня никогда не спит. Жена повара, мадам Мадлен Дюваль угостила голодных юных тружениц теплым молоком и хлебом, а также выделила по куску нежного лосося, оставшегося после ужина графа. Элизабет быстро наелась, и поделилась рыбой с кошкой, которая терлась об ее ноги и мурлыкала.

— Лиз, негоже кормить Твини лососем. Ты совсем ее избаловала. — пожурила девушку Мадлен. Полная и суетливая женщина с всегда потным лицом и выбивающимися из-под чепца рыжими кудряшками, была добра к Элизабет, в отличие от ее мужа, и не раз тайком присылала ей с какой-нибудь неболтливой кухаркой лакомый кусочек.

— Извините, мадам Дюваль. Твини меня разжалобила своим мяуканьем. Я больше не буду.

Мадлен погрозила девушке пальцем и добродушно улыбнулась.

— Ну, как граф? Все обошлось, детка? — спросила женщина.

— Вроде. — вымученно улыбнулась в отчет Элизабет.

Утолив голод, девушки поспешили убраться с кухни, чтобы не провонять свои скромные платья запахами еды и бараньего жира.

Всполоснув в тазу лицо и руки, Элизабет расправила перед собой гобелен, критически разглядывая совместную с Мэри работу.

— Совсем незаметно, что платье Гиневры вышито разными тонами красного. — сделала вывод Лиз Невилл. — Совсем неплохо, я тебе скажу.

— Еще бы. — самодовольно хмыкнула Мэри. — Я не умею плести косы, но вышивание и шитье у меня в крови. Ты понесешь графу сейчас? Можно, отложить и до утра. Не стоит тебе появляться в его покоях так поздно.

— А, если он явиться сам? — в глазах девушки мелькнула тревога.

— Брось, он и думать забыл о своем приказании. — отмахнулась Мэри.

— Но о рубашках Мельбурн не забыл, хотя прошло столько месяцев. Я передам работу пажам, которые дежурят у дверей. Не вижу смысла лично вручать ему гобелен.

— Это разумно. — согласилась Мэри. — Наверняка, граф уже давно спит. Давай, беги скорее, а я приготовлю нам ванну.

— Ты просто чудо, Мэри. — сверкнув улыбкой, сказала Лиз, хватая в охапку объёмный плод своих трудов и выбегая в коридор. Длинные коридоры встретили ее осенней прохладой, и не самыми приятными ароматами. Запах гниющего дерева и крысиного помета ударил в ноздри, и Лиз раздраженно поморщилась. На протяжении последних месяцев десятки рабочих вели восстановительные работы в комнатах замка, но до коридоров дело еще не дошло. Крысы, мыши сновали почти по-хозяйски из угла в угол, приводя Элизабет в ужас. Даже огромное количество кошек, кторые тоже не стыдились справить нужду в коридорах и комнатах замка, не могли справиться с мелкими тварями. Лиз с грустью вспомнила светлое и уютное поместье, в котором проходило ее детство. Там был совсем другой мир, чистый и изысканный, и запахи не вызвали брезгливое отвращение. Слуги, и гости замка давно разошлись по своим комнатам, факелы и светильники, встроенные в стены, горели через один, погружая бесконечные влажные коридоры в зловещий полумрак. Ни одна живая душа не попалась ей навстречу, пока она добиралась до покоев графа. Лестница, которая вела в его башню, удивила ее чистотой о хорошим освещением. Видимо, Роберт на славу потрудился, чтобы угодить хозяину. Вспомнив о сэре Роберте, Элизабет невольно улыбнулась. Такой хороший человек. Немного грустный, и порой, немногословный, но единственный из мужчин, обитающих в замке, проявивший к ней участие и заботу. А как он поддержал ее после случая с Купером. И в тот, другой раз…. Зубы девушки плотно сцепились, стоило ей вспомнить о пережитом жестком оскорблении. Роберт Холл не мог спасти ее тогда, но он один сочувствовал ей, сам заплатил лекарю, который обследовал ее. Она обязана ему жизнью.

Очутившись у дверей покоев графа Мельбурна, девушка растерянно огляделась. На лавках по обе стороны от входа никого не было. Мельбурн отпустил охрану? С какой стати? Ответ пришел сам собой. Его сиятельства нет в покоях. Возможно, он празднует возвращение в большом зале со своими друзьями. Что ж, так даже лучше. Спокойно и уверено девушка толкнула дверь….

Каков же был ее ужас и смятение, когда она поняла, что ошиблась. Гобелен мягко и бесшумно выскользнул из ослабевших рук на пол. Открыв от изумления рот, девушка уставилась на кровать, где граф предавался греху со своей любовницей, даже не удосужившись задвинуть пурпурные драпировки. Очаг полыхал ярким пламенем, массивные люстры и свечи хорошо освещали помещение, не скрывая ничего от перепуганного взгляда Элизабет. Парочка была так увлечена действом, что не заметила появления посторонних глаз. Это могло спасти Лиз от неприятностей, и она хотела было незаметно юркнуть обратно за дверь, но ее привлекли волосы любовницы графа. Красивые ухоженные рыжие волосы, рассыпавшиеся по подушке. Огненные пряди на алом шелке, белоснежная кожа и идеальный профиль, губы зажатые алчным мужским ртом, руки в перстнях упирающиеся в его плечи. Алекс называл сестру рыжей бестией. Неужели Мельбурн сдержал свою угрозу? В груди Элизабет закипела ярость и праведный гнев. Беатрис Флетчер, а Лиз не сомневалась, что это она, не сопротивлялась, но не всякая запуганная девушка, подвергшаяся насилию, поведет себя, как тигрица, выпустив когти и зубы. Страх парализует, лишая сил к сопротивлению, он подчиняется своим правилам, не слушая порой инстинкта самосохранения. Элизабет видела, как смуглы пальцы Мельбурна сжимают белоснежную грудь Беатрис, как его большое мускулистое тело двигается, вжимая несчастную в матрац, и у нее помутилось в глазах от ненависти и отвращения. Этот ублюдок снова обманул ее. Он говорил, что никогда не насилует женщин. В воспаленных мыслях оцепеневшей Элизабет Невилл всплыли страшные, полные боли и отчаянья сцены прошлого, которые она тщательно и еженощно гнала прочь, чтобы окончательно не сойти с ума. Никто, никто не заслужил подобного. Она уже не видела ни Беатрис, ни Мельбурна, перед ее глазами была она сама и толпа похотливых мужчин, готовых наброситься на нее. Никто тогда не вступился за нее, не помог, не протянул руку помощи. Запах секса витал в воздухе, удваивая ее негодование и мрачную решимость. Она не позволит еще одного скоту в мужском обличье уйти безнаказанно, совершив самое страшное из преступлений. Граф совершил ошибку, позволив ей оставить оружие. Он и подумать не мог, что однажды оно обернется против нее. Небольшой кинжал, размером с мужскую ладонь покоился на бедре девушки, засунутый под завязку, на которой держался чулок. Кинжал придавал ей уверенности в том, что она сможет защитить себя, если кто-то из друзей графа решит поразвлечься с ней. Ослепленная яростью и тягостными воспоминаниями, девушка решительно задрала подол простого суконного платья, вытаскивая оружие, согретое теплом ее тела. С холодным огнем в обезумевших глазах она медленно приблизилась к кровати. Однажды ей удалось напасть на шотландского разбойника под тем же углом. Мельбурн не видел ее, слишком увлеченный своими грязным делом. Элизабет подняла руку и занесла кинжал, удар пришелся бы как раз в его крепкую шею, поразив насмерть. Но что-то случилось… Пошло не так, как ожидала Элизабет Невилл. Широко распахнувшиеся зеленые глаза Беатрис Флетчер в ужасе уставились на нее.