Седьмой грешник - [49]

Джин обернулась и встретилась глазами с Майклом. Она поняла, что он думает — Тед самым коротким путем направился к площади Колонны.

2

Джин вместе с другими пошла в библиотеку, но сосредоточиться никак не могла. Она сидела и машинально водила карандашом по листку бумаги. В этот час — теплый, сонный час после ленча — в читальном зале.

— Может, Джеки пустит нас в свой бассейн? Мы ее не потревожим. Ох! Черт побери! — вдруг воскликнул Энди. — Совсем забыл! Тебя, наверно, совсем не тянет купаться.

— Как раз тянет, — с напускной бравадой бросила Джин. — Жаклин, наверно, не будет возражать. Пошли спросим, как другие.

Другие были рады-радешеньки покинуть душные студии. Только Хосе не разделял общего пыла; неохотно оторвав взгляд от своих бумаг, он объявил друзьям, что вот-вот набредет на гениальную мысль, и если они как можно скорее уберутся, то он точно ее найдет. Ладно, ладно, потом он встретится с ними и пойдет вместе обедать, все, что угодно, но только позже, а сейчас, ради Бога, оставьте его в покое.

Никто на него не обиделся — всем были знакомы муки творчества.

К Жаклин проще всего было попасть по старой Виа Аурелия, по ней Джин однажды вечером уже ехала на машине. Днем же плестись по пыльной улице было жарко, и они все запыхались, когда подошли к дому. Джин уже целую неделю жила у Жаклин, и у нее был свой ключ. Ничего не подозревая, она вместе со всеми стала подниматься наверх, предупредив других, чтобы не шумели. Жаклин могла заснуть, считая, что на весь день предоставлена самой себе.

Но, выйдя из лифта, Джин поняла, что Жаклин не спит, более того — она не одна. Из салона доносились придушенные восклицания, а услышав странную возню. Джин испугалась и бросилась в комнату, за ней последовали остальные. Но на пороге они замерли, не веря своим глазам.

На кушетке, стоявшей напротив двери, Жаклин высвобождалась из объятий своего гостя. Волосы у нее растрепались, щеки пылали. Ее кавалер показался Джин знакомым. Высокий, видный, бравый, элегантно одетый — в бежевом костюме и темной рубашке...

— Лейтенант! — ахнула Джин, и голос ее сорвался на писк.

— Синьорина, — покорно отозвался ди Кавалло. — И синьоры!.. — чуть ли не прорычал он. — Сколько тут вас? Вижу, синьора Кирби, что вы molto occupato.

— Да, я очень занята, лейтенант, — отрезала Жаклин и плотно сомкнула губы, словно ловушку захлопнула. — Должна сказать, что ваше поведение...

— Довольно! — вскочил ди Кавалло. — Больше нам не о чем говорить! Все кончено. Buona sera, signora. Arrivederla!

На беду его прощальные слова насмешили Джин. «Arrivederla» — официальный вариант итальянского «до свидания». Американцы употребляют его почем зря и неправильно. «Arrivederci» — так прощаются только с самыми близкими, с детьми, собаками и с Богом, если кому-то вздумается сказать — «До свидания, Господи». Поэтому ди Кавалло был совершенно прав, произнеся это слово в его официально принятой форме, тем более что леди решительно отвергла возможность неофициальных отношений между ними. И все равно это прозвучало ужасно смешно, если вспомнить только что увиденную сцену на кушетке. Вдобавок Джин заметила пушистую розовую мордочку, выглядывающую из-под парчовой оборки кушетки, и это ее доконало. У Принца был виноватый вид, и неудивительно — охраняя свою хозяйку, пес не проявил должной храбрости.

Ди Кавалло заметил, что Джин улыбается, и его красивое лицо исказилось от ярости. Став сразу как будто на шесть дюймов выше собственного роста, он прошествовал к лифту. Но в холле произошла некоторая заминка, поскольку другие непрошеные зрители, поняв, что явились не вовремя, бросились прочь из салона, и теперь в нерешительности топтались возле лифта. Наконец ди Кавалло все-таки погрузился в него, но, пока двери не закрылись, стоял спиной к своим обидчикам.

Встретившись глазами с Джин, Энди напустил на себя огорченный вид. Джин успокоительно махнула ему рукой и осторожно вошла в салон.

Жаклин уже пригладила растрепанные волосы и спокойно сказала:

— Входите, раз пришли. Входите все.

— Простите нас... — начала Джин.

— Вы будете совершенно правы, если зададите нам взбучку, — добавил Энди. — Мы не должны были врываться к вам...

— Дорогой мой, не извиняйся. Почем знать, — мечтательно произнесла Жаклин, — почем знать, от чего вы меня спасли? Судьба...

— По мне, так все, что угодно, только бы не смерть, — поддержала ее Энн. — И чего ради он к вам явился, Джеки?

— Детка, детка! Легче на поворотах, — с удивлением поглядел на сестру Энди.

— Ничего, ничего, — успокоила его Жаклин. — Лейтенант заглянул рассказать, как идет расследование. Полиция, кажется, считает меня единственной взрослой и ответственной особой в вашей полоумной компании. Уж извините за это.

— Прощение должны просить мы за то, что втянули вас в такую историю, — возразил Энди, все еще предостерегающе глядя на сестру. — Вы были потрясающе добры к нам, а мы, вместо благодарности, навесили на вас наши неурядицы. Ведь я, наверно, не ошибаюсь — лейтенант использовал расследование только как предлог, чтобы... чтобы наведаться к вам?

— Не будем об этом говорить. Во всяком случае, версия самоубийства остается в силе. Что ж, раз это самоубийство, можно вздохнуть с облегчением.