Седьмой этаж - [8]

Потом папа задел бокал, бокал полетел на пол, и ромбовидные его ножки откололись. Мама была раздражена до крайности, потому что хрустальные бокалы с ромбовидными ножками - ее любимые, а, кроме того, она еще раз убедилась, как велики силы хаоса и энтропии и как стремительно они иррадируют.

- Да, - сказал папа, - ты совершенно права. Наши предки с их примитивным образным мышлением говорили об этом так: пришла беда - открывай ворота.

- О, тебе всегда очень весело!

- Не всегда, - возразил папа, улыбаясь, и поцеловал маму в обе щеки, оба глаза, оба уха и лоб, потому что испокон веков семь - священное число.

...Гри всегда безошибочно определял, хорошее или дурное настроение у Энны Андреевны. А сегодня впервые Гри растерялся: учительница, как всегда, была очень вежлива, очень предупредительна, один раз даже назвала его "мой мальчик", но все это было чуждо тому - привычному, устоявшемуся, повторявшемуся изо дня в день. Энна Андреевна уже знала, что Гри прогулял уроки - папа позвонил ей еще вчера, чтобы она не беспокоилась, - и к тому же знала, что Гри не хочет учиться в школе. Гри не догадался, что у папы был разговор с учительницей. Но что могло перемениться, если бы он догадался? Ведь ничего обидного в том, что ему, Гри, не нравится школа, для Энны Андреевны не было. На ее месте могла быть другая учительница - и все равно Гри не захотел бы идти в школу. Разве Гри не нравится Энна Андреевна? Нет, она обыкновенная, как все люди, и для Гри такая же, как все другие люди. Конечно, Ила и Дана восхищаются ею, потому что она - "такая особенная, особенная, самая лучшая", а у Гри эти телячьи восторги вызывают только отвращение. Но сама-то Энна Андреевна здесь ни при чем.

Нет, дело совсем в другом - просто на уроках Гри скучно. Почему именно скучно, Гри не может объяснить. Ила говорит, что в школе очень интересно: сегодня не знаешь - завтра узнаешь, сегодня не понимаешь - завтра все поймешь. А у Гри почему-то все как раз наоборот: сегодня - понятно, а завтра - нет. И, самое удивительное, по-настоящему хорошо Гри чувствует себя тогда, когда понятное вдруг оказывается непонятным, а простое таким сложным, таким запутанным, что даже папа объяснить на может не только ему, Гри, но и самому себе. И кроме того, на уроках почти никогда не говорят о главном о том главном, чем постоянно занята голова Гри. Когда Гри задает вопросы, Энна Андреевна обязательно отсылает его к будущему: "Это изучают в пятом классе, это - в седьмом, а это - в десятом. Наука, Гри, это прежде всего система, и в основе ее - движение от простого к сложному".

Папа тоже так говорит: наука - это система. Но то ли голос у папы другой, то ли глаза другие, но эти же слова, когда произносит их папа, звучат иначе - и мир вокруг не тускнеет.

- Дети, - сказала Энна Андреевна, когда прозвонил звонок, - Гри вчера прогулял уроки. Мы не будем сейчас говорить, хорошо это или плохо: послушаем сначала Гри.

- Ну, - начал Гри, - я встал, сделал зарядку, умылся, позавтракал и в четверть девятого вышел из дома. До школы мне пять минут ходьбы, но вдруг я увидел трамвай, который идет к морю...

- А разве ты раньше его никогда не видел? А если бы тебе встретился самолет, который отправляется в Африку или Патагонию?

- Помолчи, Ила, - одернула ее Энна Андреевна.

- В Африку или Патагонию? - переспросил Гри. - Самолет не мог встретиться. Вертолет - да, а самолет - нет.

- Гри, - сказала Энна Андреевна, - ты отвлекся, рассказывай по порядку.

Больше Гри не прерывали, и он повторил слово в слово вчерашний свой рассказ: про дельфина Део, рощу, муравьев и церцерис-златкоубийцу. Нет, про церцерис было уже не простое повторение, потому что Гри вспомнил и папины объяснения. Но никто не знал, что Гри пересказывает папины слова, и получилось так, будто Гри было известно все с самого начала.

Первой подняла руку Ила. Конечно, сказала она, то, что рассказал Гри, не лишено интереса. Но подумайте, воскликнула она, что произойдет, если каждый школьник будет поступать, как ему вздумается. Дисциплина обязательна для всех, и пусть Гри не думает, что для него мы будем делать исключение. Это давным-давно, когда люди были еще не очень умные, существовали всякие принцы и принцессы - люди голубой крови. А теперь каждый очень хорошо знает, что у всех людей кровь одного цвета - красного.

Потом взяла слово Лана. Прежде всего она объявила, что целиком присоединяется к мнению Илы. Но, кроме того, ей хочется выразить свое возмущение эгоизмом Гри, который заботился только о своем собственном удовольствии и нисколечко не задумался о неприятностях и волнениях, которые он доставил маме, папе и Энне Андреевне. Конечно, она не думает, что Гри специально делал назло, но ведь эгоизм потому и эгоизм, что он позволяет человеку видеть только самого себя.

После Даны выступали еще Лим, Ада и Сол. Да, сказали они, проступок Гри очень серьезный, но мы должны не осуждать Гри, а помочь ему, потому что ошибиться может всякий: автомобиль на четырех колесах - и то опрокидывается.

- Я думаю, Лим, Ада и Сол правы, - Энна Андреевна улыбалась, и теперь было ясно каждому, что настроение у нее хорошее. - А сейчас дадим слово Гри.