Седьмая. Ливень юмора для тех, кто в дефиците позитива - [40]

Ира потом переживала за того бычка, которого она увела из стада и чуть не похитила.

Вот. Понятно, как можно увести бычка.

А человека? Как можно увести человека? С сохранным интеллектом, характером, обязательствами, мечтами и желаниями? Никак.

Человек может выбрать уйти.

Взять и уйти.

Взять – в смысле взвалить на себя последствия этого поступка.

Например, переговоры с собственной совестью после предательства.

Ведь совесть станет ложиться спать с тобой каждую ночь, будет лежать на твоей подушке и шептать: «Как ты мог?»

Но это не важно. Точнее важно думать в этой ситуации не как он мог, а как теперь я, в моей новой жизни, в которой нет его. Как теперь будет организован мой быт, что положить на свободные полки шкафа, где жили его рубашки, чем заполнить пустую полочку в ванной, где раньше стояли его кремы для бритья и помазки, и чем заполнить пустое место в душе, где раньше жила любовь к Владу? Как освободить это место от затопившего разочарования, чтобы оно стало таким же полным, как его бывшие полочки в шкафу?

Жизнь Иры круто изменилась. Она тогда осталась без денег, без здоровья, без надежд и перспектив.

Душа, выжженная депрессией, много лет отказывалась хотеть и мечтать.

На самом деле жизнь – это сплошное желание, просто разных вещей. Это когда ты каждую минуту чего-то хочешь. Есть, гулять, спать, любить, согреть или согреться. А когда ты не хочешь ничего – это смерть.

Ира жила свою смерть.

И даже не мечтала снова вынырнуть в жизнь и научиться хотеть.

Думала, что она умерла навсегда.

При этом она буднично работала, проползала сутки за сутками, ежедневная пресная действительность застревала в дверях полуночи, не хотела заканчиваться.

Нет желаний, нет денег на желания, нет завтра, есть вчера, которое никому не интересно, и застывшее болотистое сегодня.

Ира не понимала, зачем живет. Зачем ездит на метро, покупает овощи на салат, печатает документы, смотрит телевизор. Однажды она все воскресенье смотрела телевизор, но не помнила ни одной передачи. Смотрела, но ничего не видела. Не умерла, но и не жила.

Однажды вечером Ира брела с работы домой. У нее в сумке жил батон хлеба, купленный в обед.

Есть не хотелось. Но надо. Ира заставляла себя иногда есть, ставила напоминания на телефоне.

В холодильнике – всегда пусто. Как и в душе.

«Надо купить масло», – буднично подумала Ира.

И вдруг…

Она захотела. Впервые с момента ухода Влада, спустя годы, она вдруг чего-то захотела. Масла! Того самого сливочного масла из чудом выжившего в конкуренции подъездного магазинчика внизу. Непозволительно дорогого, но такого желанного масла.

Ира пошла, нет, побежала к дому.

Она чувствовала давно забытый голод.

Голод – признак живого человека!

Жива!

Масло – чудо просто! – сквозь годы, конкуренцию, обстоятельства ждало своего покупателя в прозрачной масленке.

– 200 граммов сливочного масла, – сказала Ира новой продавщице. Голос ее дрожал от нетерпения.

Дома она вскипятила чайник, сделала сладкий черный чай, намазала хлеб свежим фермерским маслом, укусила бутерброд… М-м-м… Наслаждение! Неужели к ней вернулась способность чувствовать вкус? Глубокий, яркий, сливочный вкус. Тот самый.

Ира заплакала.

Соленые слезы текли по щекам, подсаливали бутерброд, и он становился еще вкуснее.

Так вот ты какой, сливочный вкус жизни…

* * *

В книге «Попутчица» собрана коллекция лучших рассказов о любви, о жизни и о людях. Каждый рассказ основан на реальных событиях и согревает смыслом. Если вдруг вам тоскливо, откройте «Попутчицу» на любой странице и читайте. Она вас обнимет и вернет случайно потерянную веру в людей.

Два сапога

В понедельник я попросила мужа перевести документ на английский язык.

Мой английский болен и слаб: обложен налетом из жестов, которыми я охотно заменяю слова, разбит хроническим недостатком лексикона, ущемлен вечным путанием времен и артиклей.

Воспаленные аппендиксы школьного «Лондон из зэ кэпитал…», «Лена Стогов-с фэмили» и «Май фазер из инжиниир» торчат из зияющей раны незнания и требуют удаления и яростного бинтования реальным разговорным английским языком.

Поэтому я не рискнула переводить сама – делегировала мужу.

– К какому дню надо перевести? – спросил Миша.

– К субботе, – ответила я.

– А, хорошо, а то я сейчас занят.

Перевод обещал занять минут 15. Ну, 20.

Я сама из тех, кто ненавидит тащить обязательства в завтрашний день.

Я ВОСПИТАНА ДЕТСТВОМ, В КОТОРОМ ПЕРВОЙ СТРОЧКОЙ ХИТ-ПАРАДА ВОСПИТАТЕЛЬНЫХ ФРАЗ ВСЕГДА БЫЛА ФРАЗА: «ПОКА УРОКИ НЕ ВЫУЧИШЬ – ГУЛЯТЬ НЕ ПОЙДЕШЬ».

Я выросла, но до сих пор не хожу гулять, если не сделаны уроки. Ну, например, не дописан текст.

Однажды подруги вытащили меня в кино. А я в тот момент доделывала важную статью, которую планировала сдать тем же вечером.

Но подружки позвонили в дверь – пойдем! пойдем! – и муж дома очень кстати – присмотреть за детьми, и вроде нет причин для отказа, кроме этой пресловутой статьи.

Я плюнула – и пошла в кино.

Мы купили билеты и сели в зрительный зал. И я не смогла выгнать свои мысли из загона с надписью «Несданная статья». Они толклись там и отказывались выбегать резвиться.

Огрызались.

Говорили: «Да отстань ты со своим кино, у нас тут идея…»