Седьмая. Ливень юмора для тех, кто в дефиците позитива - [23]
Антон – режиссер.
Он прочитал один мой пост и сказал:
– Это надо снимать.
– Давай! – ответила с готовностью я.
Мы стали писать сценарий.
Антон мне нравился. Он был веселый и понятно объяснял. Я писала сценарий по мотивам того поста, в который влюбился Антон.
Сценарий написать гораздо сложнее, чем пост. Пост – это полет фантазии. Это когда ты просто ловишь удачные образы и пакуешь их пазл.
А сценарий – это лесенка, где каждая ступенечка ведет зрителя к смыслу фильма.
ЕСЛИ ГЕРОЙ ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ В КАДРЕ, ТО ЭТО ДЕЙСТВИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НАПОЛНЕНО СМЫСЛОВОЙ НАГРУЗКОЙ И ЧТО-ТО ГОВОРИТЬ ЗРИТЕЛЮ.
– Вот героиня у тебя моет пол в прихожей, зачем? – строго спрашивал Антон на вычитке сценария.
– Я хочу сказать, что она хорошая хозяйка.
– Плохие хозяйки тоже моют пол.
– Ясно. Тогда она будет мыть пол и петь. Мол, ее это не напрягает.
– Глупости. Это будет тяжело. Стоять внаклонку и петь. Ну и тем более, она уже возмущена. Она злится на мужа. Кто же поет в этом состоянии?
– Что же делать? – растерялась я.
– Надо придумать другой сюжет. В котором мы видим и ее раздражение, и то, что она хороша как хозяйка.
В итоге в нашем сценарии героиня открывала дверь мужу, который заходил в квартиру с мороза, со слякотной зимы, топтал в прихожей, а она с раздражением и ненавистью подтирала за ним грязные следы.
В общем, мы с Антоном работали над сценарием, а потом Антону предложили крутой проект для известного телеканала. Потому что Антон крутой, и это стало очевидно не только мне.
Антон меня поматросил и бросил.
Я немножко поплакала, но потом отвлеклась на написание книги и примирилась.
Я не обижаюсь на Антона. Боже упаси. Я бы тоже так сделала. Это было предложение, от которого не отказываются. Я тихо жила и писала посты. После каждого удачного поста у меня в личке обязательно возникал какой-то режиссер. Не в смысле, один и тот же. Разные. Дяденьки и тетеньки.
Выныривали из тины. Спрашивали:
– А вас уже экранизировали?
– Нет.
– А хотите?
– Да.
– Хорошо, – говорили они и ныряли обратно. Безвозвратно.
С некоторыми переговоры доходили до личной встречи.
Я приходила в кафе, смотрела на режиссера и понимала: не Антон.
Очередной не мой режиссер пил кофе, откинув мизинец, и говорил о пресыщенности кинематографа.
А я думала: «Что ж ты не пострижен нормально, Бондарчук?»
Иногда они кидали в меня ссылками снятых ими короткометражек. Фильмы были… неподстрижены и неухоженны. Как и их авторы. Все с ними было понятно.
Один спросил: «А у вас есть миллион?» Я подумала, что он странный. Если бы у меня был миллион, мы бы в «Крошке-картошке» не сидели, правда же?
После встречи режиссеры ждали от меня инициативы. Но ее не было. Потому что я – автор сценария. У меня вторая роль. А у тебя – первая. Ты должен брать и говорить мне, что делать в какие сроки. А не я – тебе. А они ждали, что я сама все организую. Только тогда зачем мне они? Тогда я сам себе режиссер.
Это как фотограф на последней свадьбе, которую я вела, сказал молодоженам: «Ну, встаньте как-нибудь». Мне аж захотелось треснуть его микрофоном.
В общем, прошли годы. И тут мне написала Настя. Скромная. Красивая. Целеустремленная. Очень-очень молодая (а-ля «Ты вообще совершеннолетняя, детчк?»).
– А вас уже экранизировали?
– Нет.
– А хотите?
– Да.
– Хорошо.
Настя показала мне свой первый фильм. Он очень добрый и наивный. Как Настя.
Мы договорились о встрече. Настя рассказала, как видит работу. Обозначила сроки и ресурсы. Я вдруг увидела: Настя хочет. И снимет. Настя – это «Антон», только девочка.
Мы совпали. Я влюбилась.
Антон, прости. Я не дождалась. «На теплоходе музыка играет, а я одна стою и берегу…»[8] Я устала тебя ждать. Я тебе изменила. С женщиной. Я такая би. БИсстыжая, если ты понимаешь, о чем я.
Может, когда-нибудь Антон вспомнит обо мне и доматросит. Но пока у меня есть Настя, и я кайфую. Мы написали сценарий вместе.
Настя нашла актеров, провела настоящий придирчивый кастинг.
Не Боярская, конечно, и не Хабенский.
Но не хуже.
Мы сняли наш первый совместный фильм. Называется он «Хрусталь».
Он добрый и быстрый.
Потому что короткометражный.
У нас не было денег. В смысле, это был некоммерческий проект. Пилотный.
Все работали бесплатно. За идею.
А на самом деле не бесплатно. За вдохновение, которое поселилось внутри, и желание летать, за кайф совместного творчества, за тот момент, когда на экране будут написаны наши имена.
Я, когда увидела их на экране, чуть не умерла от счастья. Думала, в этот момент меня разорвет от восторга на тысячи маленьких Олечек и Насте долго придется собирать меня по кусочкам на паркете кинотеатра «Художественный».
Но она к этому была готова. Она же добрая…
– И тогда птица теряет кров… – говорит диктор в передаче про животных, которую смотрит Дася.
– А что такое кров? – спрашивает сын.
– Ну, кров, пот, слюн, что непонятного? – встревает муж со своими шутками.
– Сопль, – добавляет сын, и они оба хохочут.
– Кров – это дом, – поясняю я серьезно.
Я сосредоточена, ищу контакты врача, который лечит сосуды, но я забыла слово «флеболог», спрашиваю у мужа:
– Как называется врач, который сосуды лечит? Ну вот на ногах там…
