Сдохни, тварь, или Любовь цвета одиночества - [3]

Роберт не тянул на героя нашего времени. Недостаточно тестостерона, как он сам однажды признался в подпитии. Оказывается, нехватка этого гормона сильно влияет на стиль поведения мужчины — он становится раздражительным, уменьшается оволосение и снижается половое влечение. Да и хрен бы с ним, скажем мы, но недобитый при разводе бывший муж, да еще и с пониженным тестостероном, существо, сравнимое с вулканическим прыщом. Может прорвать в любой момент.

Решив не ждать, пока его прорвет, я предложила купить ему часы в московском магазине «Времена года». Ведь именно там находился ювелирный магазинчик моего несостоявшегося ухажера Лжедмитрия. Стратегии и тактике ведения боя я научилась, наблюдая мировые чемпионаты по футболу — лучшие голы неожиданные и на первых минутах.

Роберт покорно купил себе заветные «Бреге», а я тут же в другой комнате получила от магазина щедрые проценты. Купюры Роберта еще хранили тепло его рук. Это особенно согревало мое сердце.

Когда мы с бывшим мужем вышли на улицу, он весь светился от радости и, мне показалось, готов был расцеловать вожделенный будильник.

А я люблю спектакль досматривать до конца. Поэтому на всякий случай спросила:

— А ты не хочешь отблагодарить меня, что я помогла тебе осуществить твою мечту?

Роберт заржал:

— Благодарить? Я тебе всю жизнь буду мстить за то, что ты ушла от меня! Чтоб ты сдохла.

На этой высокой ноте мы и разъехались по домам — Роберт лелеять мечту когда-нибудь взять реванш, а я размышлять — ну куда же все-таки делся Лжедмитрий? Ведь такой удачной сделкой я была обязана только ему. Но его телефон был по-прежнему недоступен.

У меня остались лишь проценты от надежды. Ну, спасибо, иногда и этого не остается.

Портрет второй Марчик

По квартире он передвигался бесшумно, поэтому я не сразу его нашла. Он сидел на кухне, и из его выпученных глаз выпадали такие же крупные слезы…

Откуда он взялся, вспомнить я не могу. Как-то встрял в мою жизнь. И сразу занял вакантную нишу «помощник семьи». Бытовуха всегда высасывала из меня много энергии, море слез я пролила, выстаивая очереди в сбербанках, в продуктовых магазинах и заполняя бесконечные квитанции. Я физически ощущала, как очередь уничтожает мою индивидуальность и сжирает время.

Сразу возникла проблема, как его называть. Марк — слишком гордое и красивое имя. Такой в очереди стоять не будет, за него это сделает какой-нибудь Иваныч или Петрович. Можно назвать Марик, но садистское наслаждение унизить и растоптать реализовалось, только когда я придумала имя Марчик.

Кроме пользы, он ничего не приносил. Но каждый раз, когда я видела его с сумкой продуктов в одной и с квитанциями в другой руке на пороге своей квартиры, я начинала его тихо ненавидеть. Раздражало все. Его внешний печальный образ, его гнусавость и занудство. А главным раздражителем была мысль, что, видимо, ничего лучшего я недостойна. Но с этим я была не согласна.

Он тихо передвигался и говорил о любви. Марчик был уверен, что он — мечта любой женщины. А такое отсутствие самокритики раздражало отдельно.

— Ты мне нравишься, и я хотел бы создать с тобой семью. Ты одна, и я один, а так мы будем вместе, — гнусавил Марчик таким безнадежным голосом, что, по-моему, сам себе был не в радость.

— Знаешь, Марчик, я никогда тебя не полюблю. Ты своей грустью высасываешь из меня энергии куда больше, чем очередь в сберкассе.

Расстроенный Марчик растворился в квартире, а потом я нашла его плачущим на кухне.

— Ну почему? Ты можешь объяснить хотя бы? — горевал отказник.

Я подумала и решила навсегда сильно его обидеть.

— Знаешь, Марчик, ты плохо водишь машину.

В глазах мужчины вспыхнули искры самолюбия. Он наконец-то обиделся.

Марчик водил машину как самоубийца.

На дороге его пинали со всех сторон. Словно все антисемиты мира съехались поглумиться над избиением машины Марчика.

Он показывал направо — ехал налево. Подрезал дальнобойщиков, перестраивался в самую гущу машин, потом резко тормозил и бибикал по любому поводу. А самое страшное, что во время этих маневров он смотрел на меня и пытался разговаривать. Я от страха смотрела только вперед и жала обеими ногами на несуществующие педали тормоза. А Марчик тошнотным голосом увещевал:

— Зря ты волнуешься. Я прекрасно вожу машину. Просто кругом одни мудаки.

Плюс ко всему, управляя машиной, он упрямо сжимал в правой руке мобильный телефон. Поначалу я, боясь обидеть человека, намекнула:

— Ты бы вел двумя руками — водительто из тебя некудышний.

Но Марчик не сдавался, и мне пришлось отстать от него, чтобы он в знак протеста не взял еще и барсетку в другую руку.

Бывший муж Роберт водил машину отлично, особенно в моменты трезвости. Но это было его единственным достоинством. Еще он вовремя выносил мусор и не был занудой, поскольку вообще всегда молчал. Сначала я думала, он слишком умный, чтобы болтать по пустякам. Но потом выяснилось — комплексы парализуют гортань и слова застревают в глотке. Только слабительное в виде алкоголя преобразовывало его, и общество получало в кратчайший срок обозленного на весь мир агрессора. В принципе, я могла бы о нем не вспоминать в своей новой многообразной жизни, но деспот не желал так просто распрощаться со своей жертвой. А исправиться стеснялся.