Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка - [5]

- Кровь, - определил Антон.

- Увечный, что ли?

- После операции, - он попытался хохотнуть. Вместо этого скривился.

- И ты такой в ресторан поперся? Правильно я поняла, что у тебя не все дома. Это кому скажи, не поверят. Натуральный придурок. Тебя ж в больницу срочно надо! - поднялась, повертела туфлю, раздраженно отшвырнула. - Ладно, вставай. К дороге пойдем. Может, кого остановим. Или тебя поднимать?

- Как-нибудь без детского сада обойдусь! - Антон вскочил. Но живот полоснуло такой резкой болью, что, ойкнув, тут же свалился на траву и потерял сознание.

Когда вновь очнулся, то обнаружил себя на обочине шоссе. Рядом с всхлипываниями и завываниями рыдала перемазанная в грязи Лика.

- Где я? - поинтересовался Антон.

- Сам не видишь? Трасса Москва-Ленинград.

- Это ты что ж, меня на себе двести метров протащила?!

- Ни одна сволочь не останавливается. Жлобье!.. - тело ее сотрясалось то ли от злости, то ли от холода. - Господи! Ну что ж мне с тобой делать-то? Не бросать же такого. Подохнешь ведь.

Она вздрогнула: прямо за их спинами кто-то с разухабистым матом ломился сквозь кусты. Через минуту из чащи показался огромный леший - в двубортном костюме, обросшем репеем и мокрыми листьями.

- Ванюшка, - обрадованно пробормотал Антон.

- Ну, ты подумай, - Листопад с досадой разглядел силуэт мотеля. - Я раньше учителям не верил. Думал, врут, будто земля круглая. По моим подсчетам, она выходила в форме чемодана. А теперь доподлинно убедился - круглая, паскуда! Проверил, можно сказать, эмпирическим путем. Полчаса по какому-то болоту проблукал. И опять сюда же вынесло! За это время до канадской границы добежать можно. А я тут меж двух берез кружу. Аж хмель вышел. А вы здесь чего разлеглись? Трахаетесь?

- Угу! Аж утрахалась, - Лика зло кивнула на постанывающего Антона. - У него живот прорвало. В больницу срочно надо. И - ни одна сволочь!.. Мне что, до гола раздеться и поперек дороги лечь, чтоб машину остановить?!

- Этим ты вряд ли кого соблазнишь, - Листопад пренебрежительно крутнул субтильную, длинноносую, с выступающими ключицами девчушку. - Понимал бы чего в женщинах, - огрызнулась уязвленная Лика. - Обаяние в красоте не нуждается. Но Иван, не обращая на нее внимания, склонился над Антоном, всмотрелся озабоченно: - И впрямь зенки закатились. Никак, к верхним людям собрался. Одним прыжком он перемахнул через кювет.

- И ты тоже дристануть собираешься? - безысходно сообразила Лика.

- Надо бы, - подтвердил, всматриваясь вдаль, Листопад. - Меня сейчас вся ваша ментовка разыскивает. Минутка, что называется, дорога. Но, с другой стороны, как не порадеть родному человечку?.. Ништяк, прорвемся!

Он увидел свет приближающихся фар и встал посреди дороги.

- Осторожно, задавят же! - вскрикнула Лика.

- Оно вряд ли! Это ж, судя по звуку, частник. Машину пожалеет, - Листопад расставил руки наподобие шлагбаума, на две трети перегородив шоссе.

Не сошел с места, несмотря на прерывистые, истеричные гудки и моргание. Так что мчавшийся на скорости "Жигуль" начал тормозить со свистом в опасной близости, пошел юзом и - остановился едва не в метре от стоящего, будто скала, силуэта.

- Тебе чего, оглобля, жизнь надоела?! - заорал выглянувший из окошка водитель. - Отойди, а то снесу к черту!

Иван меж тем неспешно подобрал с обочины подвернувшийся булыжник, многозначительно подбросил: - Машина твоя? - Ну, моя. Собственная. - Ох, и завидую я тебе, мужик. - Чего-о?! - Счастливый жребий, говорю, тебе выпал - жизнь человеку спасти. Парня надо до больницы довезти.

Водитель скосился на кювет, через который, навалившись на обессилевшую Лику, пытался перебраться Антон.

При виде перемазанных фигур к водителю вернулась прежняя ярость. Подхватив монтажку, он вылетел на асфальт. - А ну, отойди к едреней фене ... А то!

- Что " а то", глупыш? - гигант нежно приобнял его за плечи, заглянул сверху вниз. В косящем его взгляде водитель прозрел главное: от ЭТОГО не уйти. Монтажка сама собой опустилась. - Сколько платишь? - привычно ступил он на стезю стяжательства. - Это ты о деньгах, что ли? - незнакомец удрученно покачал головой. - Какую школу заканчивал, друг? - Н-не понял.

- А вот позволь, угадаю: нашу, советскую. И тебя в нашей советской школе не учили, что человек человеку друг, товарищ и брат? Не слышу!

- Да причем тут!

- Или, може, ты не советский человек? - последнее было сказано столь проникновенно, что водитель как-то разом оробел и даже скользнул взглядом по плечам, не проблеснут ли погоны. Погон не было. Но взгляд незнакомца все больше косил дикостью.

- Так ведь машину кровью перемажет!

- Зато не твоей кровью, - во вкрадчивом голосе сквозанул вдруг такой беспредел, что водителя перетряхнуло.

- Да я ничего. Я, если что ... в комсомоле состоял. И в дружину три раза ходил, - помимо воли забормотал он.

- О, видишь. А скрывал. То есть простой советский человек? Как он, как я? Чего ж тогда стоишь, дурашка? Бегом подсоби девушке. Видишь, надрывается. А ты, здоровый бугай, вместо чтоб помочь, херню тут какую-то о комсомоле завел. Делом, делом надо доказывать!