Сделано в Швеции - [139]

Яспер сидел на диване. Не спал. На журнальном столике перед ним четыре автоматические винтовки.

– Яспер! Какого черта ты делаешь?

– Чищу оружие.

– Ты уже его вычистил. Оно готово. А тебе нужно выспаться.

– Завтра будет снегопад. Большой.

– Я видел. Но во второй половине дня, к тому времени мы будем на пути домой. Спи.

Яспер положил оружие, которое только что опять

смазал.

– Вдруг нас остановят, Лео? Вдруг напоремся на легавых? Ты подумал об этом? Она справится?

– Справится?

– Я ей не доверяю. Если…

– Яспер. Завтра мы будем действовать сообща. Поэтому претил ей доверять. Как решил доверять тебе и отцу. У меня нет другого выхода. О’кей? А теперь спи.

Именно он держал все в своих руках. Так же было и при Феликсе и Винсенте, но теперь стало заметнее. В гостевой комнате тихо, и он закрыл дверь, на всякий случай. Прошел на кухню. Полстакана воды из-под крана, который вечно кашлял, прежде чем выпустить воду.

Аннели, Яспер и он сам. Не спят. Спал только отец, о котором он больше всего тревожился.

Он выпил еще полстакана воды, опять вышел в переднюю и уже шагнул на лестницу, когда услышал за спиной голос отца:

– Лео? Можешь подойти сюда на минутку?

Голос отца звучал иначе, не потому, что он шептал, и не потому, что был тихим и хриплым, а потому, что был… умоляющим. Отец, который никогда и никого ни о чем не просил, всегда диктовал, чего хочет, а потом ждал, что все так и будет, – отец просил Феликса у входной двери, а кончилось все плевком в лицо, и теперь вот опять просил. Ему стало не по себе.

– Папа, что ты здесь делаешь? Тебе спать надо.

В темноте он его не заметил. Отец лежал на кухонном диване, в подштанниках. Лео остановился в дверях и видел оттуда, что отец дрожит.

– Сядь вот здесь, рядом со мной, на минутку. Я хочу тебе кое-что сказать.

Он подошел к дивану, сел на краешек, Иван тоже сел. Рядом. Две бледные фигуры, Лео, чуть старше двадцати, который только что начал свой путь, и Иван, в два с лишним раза старше, который уже никуда не шел.

– Я… возможно, я не всегда правильно обращался с вами, когда ты и твои братья были маленькими.

– Что сделано, то сделано, отец. Ни больше ни меньше.

– Но, Лео… это было неправильно.

– Перестань.

– Я бы мог…

– Сейчас мне на это начхать. Не хочу ничего больше слушать.

– Лео, для меня важно это сказать. Ты был ребенком.

– Ребенком?

– Да, Лео, ребенком. И я знаю, ты не хотел.

– Чего не хотел?

– Доносить.

– Доносить? Опять та же песня?

– Нет, но…

– Послушай меня! Раз и навсегда! Я на тебя не доносил! Мы не такие. Мы поступаем наоборот! Даже когда ты пытался убить маму, мы все взяли вину на себя. И, наверно, поэтому я думаю, что дверь открыл я, и Феликс думает, что он, и Винсент тоже. Вот как мы далеки от доносительства!

– Лео… я… я больше тебя не виню, нет, ты правильно предвидел, насчет Феликса… а я ничего не сделал. Феликс плюнул мне в лицо, а я не поднял руки. Плевок в лицо – это ведь самое страшное оскорбление! Если бы кто-нибудь другой так поступил, я бы… я бы измолотил мерзавца! Но не сына. Я не сделал этого.

Сам того не замечая, он, когда говорил все это, потирал расплющенные костяшки правой руки.

Такое бывает после многих драк.

– Кончай! Больше ни слова о моем детстве!

– Но, Лео, почему ты не хочешь… я…

Лео пошел к двери, у него не было сил продолжать.

– Она была открыта!

В доме царила полная тишина. Вроде как умиротворение. Шагая к лестнице, Лео наконец осознал, что только что сказал отец.

– Когда я… и ваша мать… там, в Фалуне. Дверь была не заперта. Я сумел нажать на ручку и войти. Мимо Феликса, Винсента и тебя.

Лео сел на ступеньку. Она скрипнула. Как всегда.

– Ты слышишь, Лео? Никто из вас дверь не открывал.

86

Он сторожил дверь с большой стеклянной панелью посередине и коричневыми деревянными столбами по бокам. Дверь банка, который в эту самую минуту грабили. И он был одним из грабителей.

Иван не боялся. Не боялся, потому что не позволял себе этого, не мог позволить – ведь там, внутри, его сын в черной маске, с автоматом. Но кое-что он чувствовал. Стыд. Жгучий стыд, вцепившийся в него, как тот ребенок, что некогда вцепился ему в спину, детские пальцы вонзались между лопатками, не давая ему снова ударить ее по лицу. Жгучий стыд, когда это другое, детское лицо стояло у него на пути, заставляя отпустить ее, дать ей убежать по скользкому, окровавленному полу. Весь день эти пальцы карябали ему спину, а время не двигалось, и скоро весь мир поймет, что они грабили банк и что его сын там, у него за спиной.

Без десяти три. Земля усыпана снежной пудрой, которая гасила звуки по ту сторону маски. Всего полчаса назад асфальт был сухой, а ландшафт серый. Теперь он видел их следы на снегу, тройные следы от машины к банку – следы Лео, его собственные и Ясперовы. В их распоряжении было три минуты. Осталось две с половиной. Если снегопад не ослабеет, к тому времени, когда они вернутся к машине, следы почти исчезнут.

Он держал оружие наперевес, не выпуская из поля зрения улицу и несколько тамошних магазинов, потом, быстро глянув через плечо, увидел Яспера, стоявшего посреди банка, и Лео, который мимо большого зеленого растения прошел за кассовый прилавок. А впереди, за рулем машины, тоже в маске, сидела Аннели.