Сципион. Том 1 - [202]
Сципион ходил по городу хмурый и раздраженный бесконечными жалобами как солдат, так и локрийцев друг на друга. Слушая их, можно было подумать, что здесь нет ни одного честного человека, и изуродованная физиономия Племиния достойно воплощает дух города. Голова Публия полнилась мыслями о сыне и жене, о Риме и Африке, о консулах и преторах, о богах и жрецах, а говорить он должен был о Племинии, да о локрийцах. Вдобавок ко всему, именно в эти черные дни к нему вдруг пришла долгожданная идея о религиозном действе, которая требовала немедленного воплощения.
Но как бы то ни было, замешан ли в локрийских событиях Фабий или Случай, ошибка ли это Сципиона, переоценившего своего легата, или виновата алчность, решение, приемлемое в этих условиях, виделось только одно: локрийский пожар следовало потушить так, чтобы ни огонь, ни дым, ни искра его не достигли Рима. Публий предпринял попытку примирить Племиния, трибунов и местную знать, изъявивших к тому полную готовность, поскольку все они чувствовали за собою долю вины, и оставил за каждым прежние полномочия. Если бы Сципион поменял что-либо в городе, кого-то сместил, кого-то наказал, то тем самым он дал бы повод политическим соперникам уличать его в ошибках. Допустив малую беду, он рассчитывал избежать гораздо большей.
Такому решению способствовали и дополнительные факторы. Так, например, разжаловав бы Племиния, уже вполне показавшего неспособность руководить людьми, он обидел бы италиков, поддерживавших его во время подготовки к походу. В общем, Сципион полагал, что легат, получивший серьезную острастку от подчиненных, сможет обуздать свои пороки на два-три месяца, пока минет пора магистратских выборов, а трибунам тот сам в достаточной степени внушил готовность к повиновению.
Подводя итог на солдатской сходке, Сципион заявил, что, оставляя всем прежние должности, он и одному, и другим дает испытательный срок и возможность для искупления своей вины. После этого Публий поспешно вернулся в Мессану, а оттуда — в Сиракузы, унеся с собою из Локр неприятный осадок от всего происшедшего и тревогу в душе.
3
За время отсутствия Сципиона накопилось множество дел. В Сиракузы стекалась информация со всей Сицилии, а также из Рима, Бруттия, Галлии, Македонии, Испании и даже из Африки, куда Публий засылал купцов из нейтральных стран в качестве разведчиков. Толпы гонцов из разных краев Средиземноморья сновали по дворцу Гиерона в ожидании консульского пакета.
Сейчас настал такой период, когда ответы на все частные вопросы, сложившись, должны были дать решение одной общей, глобальной задачи. На протяжении целого года неспешно зрели события в отдаленных регионах мира, чтобы теперь в своем завершении задать нужное направление основному процессу, развертывающемуся в столице. Итоги всех военных и политических кампаний, в той или иной мере контролируемых Сципионом, суммировались на Марсовом поле, Форуме и в Курии, подобно тому, как все дороги сходились в Риме, и целью Сципиона в нынешний, решающий момент было добиться, чтобы эта сумма стала для него положительной. Публий работал почти круглосуточно. По ночам его возбужденный ум продуцировал идеи, которые днем материализовывались в дела. К дальним и близким друзьям и союзникам беспрестанно неслись распоряжения Сципиона, облеченные в форму приказа, просьбы, совета или намека.
К проведению выборов он подготовился как следует, но с религиозными мерами несколько запоздал. Только в Локрах, по непонятной прихоти сознания, в самый неподходящий момент, при разбирательстве неприглядной склоки, у него возникла светлая мысль связать воедино темное по смыслу упоминание в записях Кумской Сивиллы о некоем священном камне, приносящем победу, с фригийским культом Идейской Матери, олицетворяемой в куске необычного мрамора, по преданию, упавшем с небес. По прибытии в Сиракузы Сципион сразу же пересмотрел тайно присланные ему выписки из Сивиллиных книг, содержащие, по мнению жрецов, наиболее подходящие к случаю пророчества, и убедился в плодотворности своего замысла. Особенно подкупала выполнимость задуманного акта, так как друг Рима царь Аттал, пользующийся большим влиянием в Малой Азии, вполне мог предоставить римлянам возможность овладеть желанным камнем. Сципион без промедления передал эти соображения в столицу на рассмотрение жрецов.
И вот в Риме было провозглашено: в связи с тревожными знамениями, явленными богами, сенат повелевает коллегии децемвиров обратиться за разъяснением божественной воли к Сивиллиным книгам. Взглянув же в священные свитки, жрецы ко всеобщему восторгу обнаружили запись, гласящую, что чужеземного врага изгонят из Италии и победят, когда из окрестностей прародины римлян — прославленной Трои — привезут в Город Великую Матерь богов. Тут же стали готовить посольство в Малую Азию. Возглавил его, по настоянию Фабия, заподозрившего нечто неладное во всей этой шумихе, Марк Валерий Левин длительное время воевавший в Македонии и потому признанный главным в настоящий момент специалистом по Востоку. Валерий сформировал делегацию по собственному вкусу, но это уже мало беспокоило Сципиона, так как для поддержания своей репутации Левин так или иначе обязан был добыть реликвию.
Социально-исторический роман "Тиберий" дополняет дилогию романов "Сципион" и "Катон" о расцвете, упадке и перерождении римского общества в свой социально-нравственный антипод.В книге "Тиберий" показана моральная атмосфера эпохи становления и закрепления римской монархии, названной впоследствии империей. Империя возникла из огня и крови многолетних гражданских войн. Ее основатель Август предложил обессиленному обществу компромисс, "втиснув" монархию в рамки республиканских форм правления. Для примирения римского сознания, воспитанного республикой, с уже "неримской" действительностью, он возвел лицемерие в главный идеологический принцип.
Главным героем дилогии социально-исторических романов "Сципион" и "Катон" выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.Во второй книге рассказывается о развале Республики и через историю болезни великой цивилизации раскрывается анатомия общества. Гибель Римского государства показана в отражении судьбы "Последнего республиканца" Катона Младшего, драма которого стала выражением противоречий общества.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.