Сципион. Том 1 - [184]

«Итак, отцы-сенаторы, давайте разберемся, что лучше: пойти в наступление на врага, для чего перебросить передовое войско в Африку, или же продолжать терзать войною родную Италию, осаждая Бруттий, превращенный Ганнибалом в военный лагерь. Любому полководцу известно, что, обороняясь, можно, самое большее, не проиграть сражение, но победа всегда достается только атакующему. Да что там полководец! Разве легионер в поединке с противником старается лишь отбиться от его наседаний или ранить неприятеля в руку либо, скажем, в ногу? Нет, настоящий воин стремится поразить соперника в сердце! Так почему же наше государство столь оробело, что воюет хуже своих солдат и не может отважиться на смертельный удар врагу? Почему мы бьемся лишь с одною рукою противника, а Ганнибал — это только выставленный вперед, поднесенный к нашему лицу кулак Карфагена, и не смеем прицелиться в его сердце, тем более, что столица карфагенской державы — ее самое уязвимое место?

Может быть, не все представляют себе слабости пунийского союза? Еще полгода назад я находился в южной Испании, народы которой долгое время пребывали под карфагенским владычеством. Там я на собственном опыте убедился, как призрачны узы, соединяющие их с пунийцами, и, наоборот, сколь велика между ними сила отталкивания. Иного и невозможно было ожидать. Карфагеняне целиком подавляют инициативу зависимых городов, племен и царств. Они запрещают им торговать с дальними странами иначе, как через свое посредничество, и наводняют их рынки собственными низкосортными изделиями, тогда как сами пользуются в основном греческим и египетским импортом. Они взимают чудовищные подати, для чего подвластные территории заполонили их чиновники, которые, грабя народы в пользу столицы, еще более ревностно преследуют сугубо личные интересы и таким образом обворовывают провинции дважды. Они принуждают молодежь зависимых стран служить в их войсках. Вся эта гигантская машина насилия зиждется на страхе перед наемниками, над которыми в свою очередь господствуют деньги. Едва покачнулась военная, а следом и финансовая мощь пунийцев в Испании, как не только иберийцы, но и местные финикийцы ринулись в мой лагерь, прося защиты от надменных корыстных хозяев. Даже Гадес, основанный, как и Карфаген, тирийцами и формально имеющий наряду с Утикой равные права со столицей, всячески стремился избавиться от Магона и не раз присылал к нам делегации с предложением передать город Риму. Их можно понять, если вспомнить, что еще триста лет назад пунийцы, прибыв в Гадес под предлогом оказания помощи против иберов, штурмом овладели родственным городом и подчинили его своей воле. Многие из вас, конечно же, слышали о тех событиях, тем более, что именно тогда, как говорят, был впервые применен таран современной конструкции. А уж коли мы вспомнили и об Утике, то обратим внимание на поведение этого древнего африканского города по отношению к Карфагену. Здесь присутствует немало людей, которые своими глазами видели послов из Утики, предлагавших союз против Карфагена во время Ливийской войны. Исчерпывающий факт. Когда мы, враги карфагенян, считали бесчестным пользоваться их внутренними трудностями в своих целях, их союзники предлагали нам свалить пошатнувшегося титана. Кроме того, мне довелось непосредственно общаться с нумидийскими царями, и я устал слушать их мольбы, обращенные к богам и людям, способным направить оружие против Карфагена.

Памятуя обо всем этом, Ганнибал и принес войну в Италию, во-первых, чтобы увести ее подальше от пределов своей рыхлой державы, а во-вторых, рассчитывая, что у нас с италийцами примерно такие же отношения скрытой ненависти. Потому-то Пуниец и теперь сидит здесь, хотя тут у него потеряны все шансы на успех, что знает, стоит только ему возвратиться в Африку, как сразу же, кроме римлян, он получит новых врагов в лице ливийских народов. Не пунийские женщины будут провожать Ганнибаловых воинов в битву у стен Карфагена, а ливийские и нумидийские, и воспоминания об их объятиях будут призывать солдат к своим очагам, а не воодушевлять их на битву за жестокий город-поработитель. Неспроста ведь Газдрубал Барка поспешил увести испанских наемников в Галлию, а потом и в Италию. У себя дома иберы помышляли только о бегстве из армии, тогда как на чужбине поневоле приняли подобие войска.

Так на чем же основаны возражения против наступательной войны? Довод только один: Ганнибал все еще в Италии. Ганнибал! Это имя окружено ореолом ужаса давних поражений. Да, Ганнибал пришел на нашу землю как новатор в области военной тактики. Мне довелось наблюдать переправу его полчищ через Родан на пути в Италию. Передо мною предстала гигантская панорама, как бы отражающая половину мира, подвластную Карфагену. Великая держава собрала воедино пунийцев, ливийцев, иберов, нумидийцев, мавританцев, галлов, балеарцев и даже греков, сделав их родиной войско из-за удаленности от отеческих земель. Каждое из перечисленных наименований можно разложить на множество других, обозначающих отдельные племена и народы. Любое из подразделений было загадкой для наших полководцев. А Ганнибал в длительных завоевательных войнах в Испании сумел сплотить все эти разнородные массы в единую гигантскую и могучую армию, способную до бесконечности разнообразить тактику, варьируя действиями различных видов войск. К передовому военному опыту Средиземноморья Пуниец добавил свое изощренное коварство, заставшее врасплох римскую честность. И над этой армадой возвышались горы пунийского золота и серебра, главенствующие надо всем и всеми.