Сципион. Том 1 - [177]

Фабианцы на некоторое время затихли. До Сципиона не доходила информация об их планах, о том, какие сюрпризы готовят ему соперники, и вообще не известно было, готовят ли они что-либо, потому он стал забывать об оппозиции в Риме и свои помыслы целиком устремил на борьбу с Карфагеном.

8

И вот наступил новый административный год. Корнелий Сципион и Лициний Красс в сопровождении ликторов взошли на Капитолий и в храме Юпитера принесли присягу и произвели жертвоприношения. После этого они отправились на морское побережье в древний город Лавиний для совершения обряда почитания предков. Такое действо Сципион уже выполнял однажды, но тогда он не был полноценным магистратом, ныне же все встало на свои места, и в ходе торжественного ритуала Публий еще более поверил в себя, словно напитался духом прародителей Отечества.

Вскоре было назначено первое при новых должностных лицах заседание сената. Сципион готовился в этот день пойти в политическое наступление и добиться расширения своих полномочий как наместника Сицилии, присовокупив к ним право похода в Африку. За предшествующий период многое было сделано для того, чтобы такое постановление сената стало возможным, и потому сегодня он мог рассчитывать на успех. С утра у Сципиона установилось хорошее настроение, а тот факт, что заседание совета старейшин было назначено в храме Юпитера на Капитолии — в священном для Сципиона месте, где божественный дух не раз озарял его вдохновением и высокими помыслами — придавало ему особый оптимизм. Отношение Публия к богам и предзнаменованиям было двойственным. С одной стороны, он с прохладцей и некоторым формализмом относился к традиционным религиозным актам, а с другой — верил в божественное одухотворение, нисходящее с небес к избранным людям, и соответственно — в знамения, ниспосланные богами, чтобы указать правильный путь своим героям.

Сознание законной власти над согражданами наполняло Публия гордостью, а добрые предчувствия — надеждами, когда он в окружении ликторов и свиты друзей и клиентов подходил к Капитолию. Вдоль всего маршрута следования консула стояли толпы плебса, приветствующие его восторженными возгласами. Но вдруг какая-то кучка людей в серых туниках, завидев процессию, принялась скандировать похабные стишки, порочащие Сципиона. Несколько обладателей чистых тог, стоявших поодаль, при этом многозначительно заулыбались, а основная масса народа, возмутившись вначале, через несколько мгновений приумолкла, со злорадным любопытством прислушиваясь к наветам на знатного человека.

Публий не сразу поверил собственным ушам, столь неожиданными, грубыми и беспочвенными были бросаемые ему многоэтажным громоздким стихотворным размером обвинения.

— Что это! — воскликнул он, оборачиваясь к Лелию. — Они кричат о моей якобы разгульной молодости! Упрекать меня в разврате и пьянстве — все равно, что заявить, будто я плохой полководец! Какая чушь! Это, выходит, в воинских лагерях я предавался веселью? Услаждал «порочный зов тела» под декабрьским снегом у Требии и в залитых кровью песках Апулии?

— Успокойся, Публий, не поворачивай головы. Это, верно, проделки Фабиевых клиентов, — тревожно отозвался Лелий.

— Нет, Гай, не так все просто. Видишь вон ту кучку хихикающих сенаторских сынков? Да и стишки, хотя и примитивны, но не совсем дилетантские по форме, нечто подобное я слышал на плебейских комедиях… За всем этим стоит матерый враг.

Тут Сципион скомандовал ликторам изменить путь, и те с розгами наперевес шагнули в сторону крикунов. Все выглядело так, словно консул свернул к храму Весты, дабы еще раз воздать почести богине очага, озаряющего целое государство, но любителям поэзии пришлось поспешно рассеяться, а ухмыляющимся патрициям — выстроиться в ряд, чтобы дать проход шествию.

Этот эпизод ожесточил Сципиона, и когда он вошел в храм, где уже разместилась большая часть сената, и сел в курульное кресло, подбородок его нервно дрожал. В случившемся с очевидностью усматривался злой умысел политических противников, и к этому можно было бы относиться, как к провокационной брани вражеских солдат у вала твоего лагеря, но проявленная тут нечистоплотность до крайности оскорбила Публия. «Лучше бы они вонзили мне нож в спину! Это было бы честнее!» — мысленно восклицал он, еще и еще раз вспоминая пережитую сцену.

Однако настала пора действовать, соблюдая при этом ту самую уравновешенность, которой так стремились лишить его недруги. Сципион усилием воли подавил эмоции, сосредоточился и приступил к своим обязанностям. Он встал, открыл заседание согласно заведенному ритуалу и обратился к сенаторам с небольшой речью.

Вначале Публий все же говорил неровно, путались мысли и сбивалось дыханье. Он даже подумывал о том, чтобы передать право первого слова Лицинию Крассу. Но постепенно самообладание вернулось к нему, и он сумел донести до сенаторов суть своих замыслов.

Сципион предлагал собранию обсудить три вопроса: о состоянии государства; ходе подготовки к новому этапу войны и, в связи с этим, об уточнении своих консульских полномочий в Сицилии; о положении испанских союзников и о проведении игр для народа в честь победы в Испании. Рассказав о первых шагах по проведению воинского набора, он привел свои выкладки по необходимым мерам и требуемым расходам, а потом сообщил сенату собственные планы. Публий говорил о том, что война с Карфагеном вступила в заключительную фазу. На начальной стадии Республика боролась за выживание, потом долгое время — за инициативу, теперь же, по его словам, настал подходящий момент, чтобы перейти в наступление с целью достижения полной, окончательной победы. Самым успешным итогом в любом сражении считается захват вражеского лагеря, подобным образом и войну в целом у пунийцев можно выиграть только под стенами Карфагена. Сципион заявил, что свое назначение в Сицилию он понимает именно как намерение государства перенести боевые действия на территорию противника, ибо в ином случае не было никакого смысла посылать консула в замиренную провинцию, откуда еще славный Марцелл изгнал последнего африканца. На основании этого он попросил официально расширить его полномочия, дав ему право переправиться в Африку, а также предоставить два легиона вдобавок к сицилийским и флот. Согласно его подсчетам расходы на организацию похода против Карфагена Республике сейчас вполне по силам.