Сципион. Том 1 - [175]

— Однако в этом ты преуспела… как и прошлой ночью…

Они помолчали. Сципион тяжело переваривал услышанное, но наконец решил, что именно в подобном духе и должна была действовать настоящая римлянка. Затем он сказал:

— Но теперь, когда цель достигнута, тебе, наверное, скучно говорить о греках?

— Ничуть. Во-первых, такая цель, как моя, всегда сияет впереди, ее невозможно поймать и запереть в сундук, а во-вторых, когда я говорю с тобою, мой ум становится продолжением твоего, и наши интересы сплетаются.

— Ну и ну. Я думал, что в твоем лице нашел сокровище, а оказалось — приобрел вторую жизнь.

Они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись.

— Покажи мне твою шпионку-гетеру, — сказал он.

— Увы, ее уж нет здесь. Служанка, знающая такие секреты о своей госпоже, опасна — ведь в мои планы не входила нынешняя откровенность — потому я отправила ее в Пергам.

— Вот это политик! Тебе не тесно в женском теле? А то я предложил бы тебе разделить со мною консульство вместо Красса.

— Я буду делить с тобою все, мой милый.

6

Приближался день выборов. Сципион был уверен в успехе. Провести целый год в бездействии представлялось ему невозможным, потому он не допускал даже мысли о неудаче. Тем не менее, Публий еще и еще раз оценивал расстановку политических сил и просчитывал различные варианты развития событий накануне решающего дня. Кандидатура Лициния при поддержке лагеря Корнелиев-Эмилиев также приобрела популярность в подавляющей массе народа и среди большинства сенаторов. Репутация Красса была столь чиста, что и наиболее ярым сторонникам Фабия приходилось отзываться о Великом понтифике с почтением, даже острословие Валерия Флакка оказалось бессильным против имени Красса. Сципион и его друзья позаботились также о подборе претендентов из числа своих людей на должности преторов и эдилов. Организация самих выборов тоже не вызывала опасений, так как оба консула являлись сторонниками Сципиона. Однако Публий все же больше полагался на испытанную верность Ветуриев, чем на вновь приобретенную дружбу с Цецилиями. Потому все было устроено так, чтобы выборы проводил Луций Ветурий. Стараясь при этом не потерять расположения Квинта Цецилия, Сципион сказал ему наедине, будто рассчитывает на него в более значительных делах, чем наблюдение за подсчетом голосов.

Многие выдающиеся люди внесли свои имена в историю этой грандиозной войны. Причем Фабий Максим показал Риму, что осторожностью можно избежать разгрома от пунийцев, Клавдий Марцелл — что иногда удается и потеснить врага, Марк Ливий и Клавдий Нерон блистательной битвой у Метавра заявили о возможности решительного успеха в одном сражении, но пока только Сципион смог выиграть войну в целой провинции. Поэтому слава его в народе, в отличие от сената, раздираемого противоречиями ввиду соперничества и зависти, была огромна. Во многом этому способствовали рассказы ветеранов, сражавшихся под началом Сципиона в Испании. Из самых дальних земель шли люди в столицу, чтобы отдать свой политический капитал — свои голоса — молодому полководцу. За несколько дней перед выборами население города возросло как никогда за все годы войны. Толпы людей и днем, и ночью стояли у лестницы на Палатин возле дома Сципионов, жаждя увидеть своего героя, с чьим именем связывалась надежда на окончание войны.

За день до центуриатных комиций партия Фабия отозвала своих кандидатов в консулы, поняв бесперспективность борьбы на этом участке фронта. В соперниках Сципиону и Крассу остались люди второстепенные, правда, не столько ничтожные сами по себе, сколько слабые в политическом отношении, потому как за ними не стояли могучие кланы знатных родов. Все это сняло последние осложнения, и выборы явили собою своеобразный гражданский триумф Сципиона. Публий Корнелий Сципион был избран консулом всеми центуриями при всеобщем ликовании. Публий Лициний Красс стал вторым консулом, значительно опередив в количестве полученных голосов других претендентов. В преторы также прошли двое представителей Сципионовой коалиции: молодой Гней Сервилий и сын видного сенатора, в прошлом консула и цензора Луций Эмилий Пап, который доводился родственником Марку Эмилию.

При определении провинций новым магистратам, действующие консулы приложили все силы к тому, чтобы наряду с Италией была назначена Африка, но большинство, составляющее нейтральное ядро сената, не отважилось на столь кардинальное решение, правда, не поддержало и Фабия, призывавшего обоих консулов отправить в Бруттий. В результате пылких дискуссий победил компромисс: вновь избранным консулам предложили для жеребьевки Бруттий и Сицилию. Такой вариант заранее рассматривался Сципионом как наиболее реальный, потому он не отчаивался. Сохранили надежды и те, кто стремился не допустить Сципиона до больших дел, но их вскоре постигло разочарование. Красс отказался от жеребьевки и добровольно остался в Италии, веско сославшись на необходимость надзора за священнодействиями. Тут только фабианцы в полной мере оценили ход Сципиона с избранием в сотоварищи Лициния Красса, но было поздно: их соперник почти достиг своей цели, получив Сицилию, откуда полководцы не раз переправлялись в Африку.