Счастливые времена - [34]

— Ну что молчишь, ты скажи, где деньги, и мы тебя, может быть, простим. Отсидишь свое и лет через десять выйдешь, — продолжал черный. Видимо, он был за главного.

«Милиция что ли, если сроком грозят? Но квартира, говорят, моя. Неужели в 95-м органы так допросы ведут? Нет, похоже, это — бандиты какие-то,» — размышлял Фигурнов.

— Ребята, вы кто? — спросил он.

— Ты что, Фигура, совсем заелся? Не узнаешь Тюленя и меня? Тюлень, дяденька нас с тобой не узнает. Когда он нуждался в твоих услугах, он тебя знал, а теперь вдруг забыл. Может ты ему прочистишь мозги, чтобы к нему память вернулась?

Коричневый зловеще улыбнулся и шагнул вперед.

— Караул, убивают! — негромко крикнул Фигурнов, закрывая лицо руками.

Тюлень не очень сильно пнул его в солнечное сплетение. Недостаток воздуха и резкая боль заставили Станислава умолкнуть.

— Тащи его в комнату, а то соседи услышат, — скомандовал старший бандит.

В школьном саду сгустились сумерки. Маленький костерок не ярко освещал трех граждан, сидевших на тарных ящиках. Такой же ящик, перевернутый дном вверх, служил им столом. На нем стояла бутылка дешевого портвейна, а на подстеленном клочке газеты лежала буханка дешевого серого хлеба. Три пустых бутылки лежали под ближним кустом.

— Что ты этот «Агдам» взял, «Кавказ» — лучше и крепче, — ворчал пожилой мужик.

Болт жадно глотнул полстакана портвейна и закусил отломанным от буханки хлебом. Он отодвинул стакан на середину, давая понять, что посуда свободна, и тут обратил внимание на то, что его собутыльники: престарелый Иван и длинный Руслан, замолкли и смотрят ему за спину.

Генка обернулся и увидел двух мужчин, одетых в одинаковые голубоватые куртки.

— Болт, можно тебя на минуточку? — сказал тот, что стоял поближе.

Шохин удивился, что кто-то здесь знает его кличку.

— Какого хрена тебе надо? — спросил он у незнакомца сурово.

После употребления алкоголя он порой чувствовал некоторую сердитость.

— Поговорить надо.

— Тебе надо, ты и разговаривай, а я делом занят, — ответил Шохин, отвернувшись и показывая Руслану, чтобы тот наливал.

С собутыльниками Генка познакомился часа два назад у винного отдела магазина. Увидев дату на газете, Шохин на всякий случай переспросил у старушки, какой же год на дворе. И, получив в ответ все тот же — 82-й, решил перепровериться на квартире Фигурнова, позвонив по знакомым телефонам. Но, вернувшись, он с удивлением убедился, что никого телефона в квартире нет, и даже проводка не проведена — похоже, он, действительно, попал в прошлое. Осознав это, Шохин крайне огорчился. Ничего хорошего в этом он для себя не видел, мало того, что здесь он — никто, так еще и денег нет. В 95-м он был членом братвы, уважаемым человеком, которого, если не очень-то любила, так, по крайней мере, боялась всякая шваль. Здесь же он был один, без верных корешей, без машины, без известных и влиятельных покровителей.

Для начала надо было добыть денег, и Генка, обыскав всю имевшуюся в квартире мебель и одежду, наскреб в общей сложности «огромную» сумму — один рубль сорок шесть копеек. То ли этот жлоб Фигурнов был беден, как церковная мышь, то ли уже тогда умел ловко прятать свои сбережения. Вспомнив, что раньше звонили с помощью двухкопеечных монет, Шохин заранее приготовил все двушки и вышел на улицу.

Все попытки набрать номера на 53 и 60 не удавались — в трубке сразу раздавались короткие гудки. Откуда Генке было знать, что в 82-м году в городе АТС с такими номерами еще не было. А вот Люськин телефон на Северо-западе отозвался. Но, впрочем, толку от этого было мало. Сердитый голос матери его подруги сообщил, что девочка в школе. Но потом, заподозрив, что голос звонившего несколько грубоват для сверстника ее дочери, мамаша стала строго спрашивать, кто он такой и зачем ему понадобилась девочка. Ничего не объясняя, Генка повесил трубку таксофона. Осталось одно — пойти и напиться, благо, магазин скоро должен был открыться. Поскольку денег было мало, а желание — велико, то Генка еще раз наведался на квартиру Фигурнова и довольно скоро нашел еще один источник дохода — ручные часы Станислава, мирно тикавшие на буфете. За них грузчик магазина Серега дал ему пузырь водяры и пузырь вина. Тогда-то к Болту и подошли два хмыря: дядя Ваня и Руслан со скромной просьбой занять им двадцать копеек. В другие времена Генка бы послал их подальше и, если они не очень быстро поспешили бы туда, он пинками ускорил бы их движение, но сейчас он почувствовал такую тоску и одиночество, что не стал поступать так жестоко. Вместо этого Шохин вступил с ними в переговоры. Результатом беседы стал консенсус о том, что истина — в вине. Отдав партнерам оставшиеся рубль сорок, Генка доверил им выбор закусок и покупку дополнительного горючего. Через две минуты они принесли еще две «шаровки» вина, булку хлеба и два плавленых сырка «Дружба» по пятнадцать копеек штука.

Тащить новых знакомых на хату Фигурнова Генка не рискнул и поэтому согласился на их вариант: расположиться отдохнуть в запущенном школьном саду. Там и в самом деле было неплохо: имелась уже и «мебель» из дощатых ящиков, и «посуда» — повешенный на веточку стакан со следами высохшего на дне вина. Рядом виднелось потухшее кострище, очевидно, место это не раз служило местом распития спиртных напитков. Брезгливый Шохин прежде, чем воспользоваться стаканом, ополоснул его небольшим количеством водки, что вызвало легкое неудовольствие у его собутыльников, но то, что Генка был главным спонсором мероприятия, заставило их смириться с потерей части драгоценной жидкости.